В рамках национальной театральной премии «Золотая Маска», итоги которой будут объявлены 20 апреля 2022-го, состоялись конкурсные показы трёх пермских спектаклей.
«Антигону» (18+) Романа Феодори Театра-Театра показали в Москве на сцене РАМТа. Чтобы оценить оперу «Дон Жуан» (12+) Марата Гацалова и «Пермское море» (16+) компании «Немхат» в постановке Александра Шумилина, члены жюри прилетели в Пермь.
Эти спектакли сложно перенести на другие площадки. Прогнозы на «Маске» делать не принято, но уже сейчас очевидно, что «Антигона», заявленная в девяти номинациях, и «Дон Жуан», заявленный в семи, – одни из главных претендентов на победу.
«Дон Жуан», поставленный Маратом Гацаловым, – пожалуй, самый одиозный спектакль трёх последний сезонов. Созданный как микст оперы в концертном варианте (все исполнители сосланы в оркестровую яму), видеоконтента на заднике и выставочных образцов contemporary art, мерно проплывающих четыре часа кряду из одной кулисы в другую, он уже получил определение постоперы, каноны которой формируются буквально на наших глазах.
И тот факт, что постановка рождалась «на рубеже» – и смены художественного руководства театра, и во время продолжительного локдауна – не могло не наполнить её «дополнительными смыслами». И, конечно, «Дон Жуан», показанный в 2020-м, и «Дон Жуан» сейчас – это всё-таки несколько разные спектакли.
Задуманный как детище Теодора Курентзиса и поставленный новым главрежем театра Гацаловым и дирижёром-постановщиком Абашевым (в театре давно нет ни первого, ни второго, ни третьего), сегодняшний «Дон Жуан» выглядит не столько «интересным опытом» и «территорией разных искусств», сколько концептуальной заявкой на «новый театр». В описании этого театра всё время выскакивает союз «но».
На сцене нет ни одного человека (и, следовательно, драматического действия), но от неё не оторваться (сценограф Моника Пормале). Видео-контент (автор – Ася Мухина), без обилия которого театр не обходится все последние годы, здесь тоже стандартно представлен в изрядном количестве, но кадры крупных планов исполнительниц женских партий буквально гипнотизируют.
Все четыре часа солисты поют в оркестровой яме в обыденных чёрных костюмах, никакой драматической составляющей нет, но энергия спектакля клокочет здесь, словно в вулкане, обрамлённом ледяной рамкой воссозданного на сцене музейного пространства.
Вход в музей обозначен «Чёрным квадратом» Малевича, в прямом смысле слова падающим с корабля современности уже в увертюре. Начинается шествие экспонатов. Их десятки, если не сотни, но что-то конкретное вспомнить сложно – фигуры, огромная дамская туфля, лежащий на боку робот, фиолетовый мозг...
И, конечно, гробы, без которых сегодня почему-то не обходится ни одна пермская театральная постановка. Первый сделан наподобие детской лошадки-качалки, второй – гроб на колёсиках с надписью «Время покажет».
Есть ли рифмы между музыкой и видеорядом? Иногда есть – например, кадры с улиткой, наползающей прямо на лезвие бритвы во время дуэта Дон Жуана и Церлины в сцене соблазнения. Или, скажем, в момент скольжения упомянутого гроба на колесиках в яме пафосно воспевают свободу.
Но чаще связь иллюзорна, пунктирна. Звук и видеоряд, чётко разграниченные и бегущие по разным «дорожкам» (смешать, но не взбалтывать), конкурирующим за зрительское внимание, в конце концов образуют некую конструкцию, и она завораживает...
На масочном показе «Дон Жуана» не обошлось без замен. Вместо дирижёра-постановщика Артема Абашева за пультом стоял Владимир Ткаченко, и ему удалось передать оркестру тот кураж, без которого немыслима эта моцартовская королева опер.
Вместо Андрея Бондаренко титульную партию исполнил Энхбат Тувшинжаргал. Исполнил легко, с запасом воздуха, но без лоска. Остальные солисты были в основном те же, что на премьере – блистательная Надежда Павлова (донна Анна), великолепная Наталья Кириллова (донна Эльвира), эффектный Тимофей Павленко (Лепорелло), уверенный в себе Гарри Агаджанян (Командор).
Партию дона Оттавио блестяще провёл Сергей Годин, не раз выступавший с оркестром musiсAeterna. И масочный «Дон Жуан» – это, прежде, всего великолепный вокал, тонко и точно выстроенные ансамбли. За ансамбли можно «простить» всё – и бегство от нарратива, и зыбкую взаимосвязь между аудио и видео, и условность интерпретации. Четырёхчасовой спектакль пролетает почти незаметно, а это уже кое-что.
Вокал из оркестровой ямы и стоящие в противоположных концах, точно дуэлянты (да, они – «дуэлянты»!), солисты – вот что держит вас в напряжении. И только в финале начинаешь анализировать: Дон Жуан здесь, конечно, дуален (его «второе дно» – Лепорелло), Командор – это карма и «плата за жизнь», а полифоничное высказывание Гацалова пытается оперировать не столько человеческими страстями, сколько философскими категориями и законами неумолимой Мойры.
Когда же Командор требует покаяния, для которого времени, собственно, нет, становится очевидна и генеральная мысль этого удивительного спектакля...
И если «Дон Жуан» открывается исподволь и постепенно, то «Антигона» Романа Феодори с первых слов заставляет зрителя вздрогнуть: «В городе Фивы закончилась гражданская война». Полтора года назад, когда состоялась премьера спектакля, обозначенная как опера для драматических артистов (композитор Ольга Шайдуллина), его много и радостно анализировали.
Пост-драма, территория мультижанрового пространства, где не последнюю роль играет пластика (хореограф Татьяна Баганова), драматургическая деконструкция мифа (автор текста Женя Беркович), сложносочинённость, полифоничность происходящего плюс очевидные пустоты, купюры...
Попытка выстроить новую парадигму серьёзного, глубокого, непростого театра с поющим и танцующим драматическим актёром. Текст как главный герой, поданный на разных экранах и многократно озвученный... Гекзаметр, речитатив, рэп, сложнейшие вокальные техники. Музыкальная драматургия, договаривающая то, что не высказано актёром и сценографией.
Да, ещё респираторы-маски как рифма предугаданной пандемии, так изменившей наш мир... И этот рефрен: «Мы вернёмся к нормальной жизни. Обязательно. Мы вернёмся!..» В атмосфере послевоенной разрухи с дефицитом чистого воздуха и воды, грязью и разлагающимися трупами, здесь живут все – и патриции, и плебеи. Эта атмосфера ощущается почти на физиологическом уровне. Цвета её – чёрный и серый.
Пространство условных Фив (сценография Даниила Ахмедова) словно свёрнуто, загнано в угол... Убежать и спастись нельзя. Правитель Креонт (Альберт Макаров) требует соблюдения страшных законов. Креонт беспощаден ко всем, в том числе и к себе, и платит за это огромную цену.
Никаких признаков современности: время, пространство условны. Но после московского показа – он состоялся в середине марта – весь смысл бродячего сюжета «Антигоны», развернувшейся полтора года назад на пермской сцене, сконцентрировался в одной зрительской реплике, опубликованной на сайте Театра-Театра: «Это не просто сегодняшний день; это то, над чем мы плачем сегодня».
Эту мысль после масочного показа попытался развить рецензент федерального «Коммерсанта»:
«Несовпадение слов написанных и слов сказанных, как и их случающееся совпадение, за которым необходимо успевать наблюдать, придает спектаклю чрезвычайную важность именно сегодня, когда реальность проживаемая и реальность информационная соприкасаются лишь точечно, а в каждый момент полного их слияния происходит экстремальное событие...»
Экстремальная событийность нашей повседневности – главная рифма «Антигоны» Феодори. Убежать от неё нельзя – только пережить и «вернуться к нормальной жизни»...
Наталья Земскова
