Аркадий Константинов,
кандидат исторических наук
Когда мы перечисляем обладателей тех или иных военных специальностей, востребованных в Великую Отечественную, военного шофера принято упоминать далеко не первым. Между тем это о них сложена песня «Эх, путь-дорожка фронтовая», это о них десятилетия спустя напишет поэт Павел Шубин:
Крутясь под «мессершмиттами»,
С руками перебитыми
Он гнал машину через грязь,
К баранке грудью привалясь.
И вновь заход стервятника,
И снова кровь на ватнике…
Но – триста штук, за рядом ряд –
Заряд в заряд, снаряд в снаряд!
Им сквозь нарезы узкие
Врезаться в доты прусские.
И гать ходила тонкая
Под бешеной трехтонкою,
И лес бессмертным обликом
Впечатывался в облако,
Бегучий и уступчатый,
Как след от шины рубчатой…
Змейкой от стервятника
Что значит подлинно экстремальное вождение – всем современным стритрейсерам и не снилось, – рассказывал, например, пермяк Василий Шемякин, проехавший от Сталинграда до Берлина:
– Вез я снаряды. И какому-то немецкому асу захотелось поразвлечься. Показать точность бомбометания на примере меня. Завязалась у меня с ним «игра», как у волка с зайцем: гоню, сколько позволяет скорость, потом резко замедляюсь, беру вправо, потом влево. Ну, разбросал немец весь свой боезапас и улетел восвояси, а я дальше еду.
Приехал в часть, ребята знакомые – кто воды тащит, кто закурить сует. А я, ошалевший, не могу в себя прийти… Ребята машину разгружают, переглядываются. Наводчик там один был, Вахрамеев, пожилой уже солдат, спрашивает: «Зеркальце, Вася, у тебя есть?» Нашли маленькое круглое зеркальце. Взглянул – волосы у меня все побелели. А были черные и густые. Седой стал…
– Приходилось вилять змейкой, применять резкое торможение, – вторя земляку, излагает С. И. Зайцев манеру военной езды профессиональной терминологией. – Больше чутьем угадывать, куда крутануть баранку, потому что свиста снарядов и мин за шумом мотора не слышно…
Порожняком не гнали
Порожняк практически исключался. На передовую везли боезапас, провиант, медикаменты, с передовой вывозили самое ценное – раненых товарищей.
«Для эвакуации раненых в полной мере использовать обратные рейсы автотранспорта. По существующему положению, водителей, вывезших 300 раненых, представлять к награждению медалью «За боевые заслуги», 600 – к ордену Красной Звезды», – гласит документ, хранящийся в Центральном архиве Министерства обороны РФ. При всем при том высоко ценился и скромный вроде бы нагрудный знак «Отличный шофер».
А вот оттуда же любопытная выдержка из выступления начальника тыла Центрального фронта генерал-лейтенанта Н. А. Антипенко на совещании, состоявшемся в канун Курской битвы: «…На ВАД (военно-автомобильных дорогах – авт.) создано 32 питательных пункта… Водители пользуются питательными пунктами только в местах погрузки и разгрузки, не хотят терять время в пути, так как стремятся получить премию за своевременную доставку грузов».
Да-да, награды наградами, но и материальный стимул не последнюю роль играл.
В Ленинград – попарно
Чем всегда были сильны фронтовые водители, так это взаимовыручкой.
По легендарной Дороге жизни в осажденный Ленинград всегда ходили не меньше чем по два грузовика. Начнет один в полынью проваливаться – второй тут же берет товарища на трос.
– Дорога пролегала под обстрелом и бомбежками, – бесхитростно рассказывала позднее наша землячка Александра Ивановна Якимова. – Безопаснее было под прикрытием темноты, но лёд был весь издырявлен – приходилось ездить со светом. Если машина попадала в воронку, как правило, быстро уходила под лед. И водителю тогда спасения нет. В одном из рейсов зимой мы попали под сильнейший артобстрел, и тут же налетели еще и самолеты, посыпались бомбы. Водители вынуждены были оставить машины и залечь в снегу поодаль. В мороз до сорока-пятидесяти градусов многие ребята пообморозились. И я получила обморожение рук и ног второй степени.
Хватка-смекалка и офис маршала
Как доехать до места, например, когда невыносимо клонит в сон, и не свалиться с откоса? Подвешивали к потолку кабины котелок: постоянно бренчит – не дает задремать.
В 1941-м в качестве горючего применялась смесь спирта с керосином, и некий умелец исхитрился отделять одно от другого, получая нечто вроде денатурата. У знакомых химиков поинтересуйтесь, как можно это сделать…
Недостаток горюче-смазочных материалов компенсировался всевозможными суррогатами, оснащением не реквизированных на фронт, остававшихся в тылу машин газогенераторами, действовавшими на дровах. Они навсегда врезались в память всем, кто пережил войну.
Взамен иных металлических деталей применяли фанерные. Оставляли лишь одну фару, для светомаскировки укрыв ее козырьком. И тут выяснилось, что «рус фанер» надежнее и неприхотливее именитых довоенных и трофейных «немцев». Шофер маршала Г. К. Жукова А. Н. Бучин вспоминал, что лучшей командирской машиной зарекомендовал себя ГАЗ-61 – модификация «эмки» с шестицилиндровым двигателем и всеми ведущими колесами. «Хорьх», «паккард» и «бьюик», на которых он тоже возил полководца, «хороши были для улиц Москвы или поверженного Берлина, но не для фронтовых дорог».
А. З. Федосеев, возивший прославленного полководца в 1944–1945 годах, впоследствии так вспоминал о том, как Георгий Константинович руководил войсками, не прерываясь в движении и не покидая машины:
– Робость прошла быстро. Я взял себя в руки и вел машину, как и всегда, спокойно и уверенно. На маршала не обращал особого внимания. А он держал карту на коленях и по рации вел переговоры, короткие распоряжения отдавал четко, вразумительно, понятно только тому, кто его слушал… На заднем сиденье находился радист.
Ленд-лиз
Следует с благодарностью помянуть американские «форды», «доджи», «шевроле», юркие «виллисы». Собственно, получение в ходе войны благодаря поставкам по ленд-лизу из США более 400 тысяч автомашин во многом помогло сделать Красную армию автомоторизованной.
Благодаря тяжелым «студебеккерам», мы существенно увеличили маневренность, а следовательно, и боевые возможности нашей основной ударной силы – артиллерии большой мощности из резерва Ставки Верховного Главнокомандования (СВГК).
Из берлинских бункеров и руин еще выкуривали недобитков, а бесстрашные «водилы» уже выводили под одним из арочных сводов Рейхстага – выше всех:
«Мы привезли снаряды, бомбы и мины, разбившие это гнездо зверя! 73-й автополк СВГК…» И подписи – в два ряда.
Использовано архивное фото