Анастасия Фадеева
info@zwezda.su
19 ноября в России отмечался День ракетных войск и артиллерии. Однако пушкарь, ведущий огонь по врагу, – герой, но лишь последний в линии, которая начинается в цеху неведомого ему завода.
И, между прочим, работник, производящий боеприпасы, рискует жизнью не меньше, чем боец на передовой за тысячу километров от него. Потому что имеет дело с огнем. Свидетельством тому рассказ нашего сегодняшнего собеседника.
Родиной Семёна Стомина было не Прикамье, а Луганщина, однако его имя золотыми буквами вписано в историю пермского завода №98 (позднее НПО им. С. М. Кирова). Это посредством приготовленного им и его товарищами-«кировчанами» пороха Красная армия стреляла по врагу.
В 1938 году Сеня Стомин пошел в школу фабрично-заводского обучения, где обеспечивали питанием и одеждой, таким образом он облегчил материальное положение семьи. Учился на аппаратчика по изготовлению порохов при заводе им. Г. Петровского.
Однако осваивали и более широкий круг профессий, свидетельствует он. Посещали все цеха – от производства кислоты до комплектования зарядов.
Такая широкая и разнопрофильная подготовка сполна пригодилась Семёну Стомину, когда волей войны он отправился за полторы тысячи километров от фронта, в глубокий молотовский тыл.
Но сперва по окончании школы ФЗУ в 1940 году восемнадцатилетний Семён начал самостоятельно работать вальцовщиком.
Повестка на восток
– Предчувствия войны не было, – рассказывал Семён Иванович много позднее. – Я не сомневался в том, что писали в газетах. Известие о войне застало на работе – был на заводе в ночную смену. Утром всех собрал начальник смены и сообщил, что началась война. Слышен был гул самолетов, но тогда завод не бомбили.
Заводчане начали уходить на фронт. Семёна тоже вызвали в военкомат. Там он с рядом других товарищей прошел комиссию, но вместо отправки на фронт все получили бронь в военные билеты – листочек с красной полосой. В августе 1941-го пятнадцать человек были приглашены в кабинет директора завода тов. Бидинского.
Вместе с главным инженером и представителем парткома ВКП(б) там был представитель военкомата, и молодым людям объявили, что им предстоит поехать вглубь страны – подготовить к пуску производство и рабочие кадры.
На Урал – в пиджачке
– Собрались быстро, – рассказывает Стомин. – Ведь думали, что командировка только на месяц. Взял с собой небольшой чемоданчик и никакой одежды впрок: как был в пиджачке, так и поехал. С родителями вот прощались тяжело. Отец-то с мамой, в отличие от нас, подозревали, что всё это надолго…
Ехали недели две, по тому времени это не так долго. Все станции были забиты военной техникой и войсками. В первую очередь пропускали военные эшелоны, а уже потом пассажирские и грузовые. Но у нас были правительственное задание и соответствующие документы…
Как прибыли на место, приняли нас очень хорошо. На заводе еще шли строительные работы, прессы лежали на боку, установки вальцов стояли на улице. Поселили в барак с четырехъярусными нарами, и мы сразу включились в работу.
…Что такое пороховая масса? Это смесь компонентов: нитроглицерин, коллоксилин, централит и другие компоненты, в соответствии с требованиями. В зависимости от назначения вносятся добавки. Влажность массы около тридцати процентов, и от влаги надо избавляться на вальцах. Вальцуем, добавляем температуру и давление, отжимаем – вот такими процессами испаряем влагу.
Пропускают массу через вальцы восемь-десять раз, таким образом образуется прозрачное пороховое полотно. Затем этому полотну необходимо придать нужный калибр 1,2–1,5 мм толщиной и избавить от воздуха. После десяти-двенадцати прокатов получается однородное пороховое полотно.
Я сутками не выходил с завода. Первый порох, который дали, был артиллерийский. Поначалу не обошлось без брака, но и брак не выбрасывали.
Цех особого внимания
– С нами работала группа особого бюро, и Давид Гальперин был в ней (легендарный пермский химик, сегодня его именем названа улица в Кировском районе Перми – ред.). Группа ОБ ходила по рабочим местам, рассказывала, подсказывала, быстро включались. Если было нужно, и устраняли недоделки.
Я, бывало, вальцую, а они же рядом со мной стоят, описывают приемы работы и – в брошюру. Потом на основании моего опыта эти товарищи выпустили серию инструкций.
Продукции надо было давать всё больше. Я уже выпускал около 1000 килограммов за смену. Пришел главный инженер, говорит: «Надо сделать 1200 килограммов под лозунгом «Всё для фронта, всё для победы». Я сказал, сделаю. «Если сделаешь – звони».
Я шпарю всю смену, сделал, звоню ему. Он: «Жди, сейчас машина придет за тобой». И ведут прямо к нему в кабинет. Там в торжественной обстановке мне вручили две пачки махорки, потом в столовой накормили до отвала да еще дали покурить «Казбека»!..
Вы скажете, что за случай? Согласен, сам по себе он, может, не такой и интересный, но показывает внимание со стороны руководства завода.
Завод наш постоянно был под кураторством у самого Берии. При мне, когда я уже принимал участие в производственных совещаниях у товарища Бидинского, раза два звонил Сталин, и Бидинский при нас с ним говорил. Нам передавали, что надо быстрее закончить партию.
…Вспышки (самовоспламенения – ред.) могут происходить, если переохладится кусочек полотна, если не подогнаны хорошо щитки, если перегрузил вальцы, получился клин, но более всего – по неопытности работников.
Для сохранения жизни трудящегося важна вода. В цеху стоит бочка с ней, там воды около тонны. Когда выбегаешь, то толкаешь бочку что есть силы, и она опрокидывается. Эта тонна сбивает пламя. Но бывает и так, что вода пламя сбила, а очаг не подавила.
Пережить вспышку
– …Было это в апреле, как сейчас помню, в Пасху, хоть ее тогда и не праздновали. Я работал уже начальником смены в минометном. Был в новом пальто, купленном по тем деньгам за 6 тысяч рублей, в костюме, на мне туфли с галошами. Настроение приподнятое.
Заведено было так: в конце смены проходишь и подравниваешь, так сказать, концы. У одного не хватает, а тот произвел на тридцать килограммов больше. Если подравнять, талон на спецпитание получат оба.
А что значил в то время талон на обед? Это первое и второе блюдо, дополнительно 200 граммов хлеба, сливочное масло.
В конце смены приходят Буланов, пермяк, дед, и Захаров – парень лет двадцати. У них не хватает килограммов двадцати и есть брак. Я становлюсь вместо них. И только я к вальцам встал, как произошла вспышка…
Меня швырнуло метров на двадцать. От моего пальто осталась только подкладка, кожа на руках вздулась пузырями, рта не раскрою. Боль адская, чувствую, меня под воду. Захарова выбросило в окно, он весь взялся огнем.
Повезли в больницу, начали обрабатывать. Медсестра у меня на руках кожу пинцетом снимала. Дали выпить спирту, боль жуткая. Захаров не пил, а Буланов выпил. Захаров весь сгорел.
Лечить было нечем. В то время в больнице не было никаких дезинфицирующих средств, даже марганца: всё тогда шло на фронт для победы. Надеялись на собственные силы да на Господа Бога…
Парусина на свадьбу
– Отдых заключался в том, чтобы где-то что-то найти покушать. Ходили менять, кто с чем. Я получил суконную спецовку и – понес ее менять в Муллы. Идем по деревне, а никто наших вещей не берет.
Там староверы живут, а они и ворот не откроют. Уговорил одну бабку взять спецовку за полведра картошки и ею наелся до отвала.
Когда женился, свадьба была типичной для того времени. Жена тоже была из эвакуированных с запада. Дали нам комнату и – парусины на шторы. Вместо стола был ящик из-под пороха. В ЖКО выделили койку и одеяло.
Постоянно на собраниях был в президиуме. Помню секретаря партийной организации товарища Балкову Веру Макаровну (разработчик пороха для зарядов «катюши» – ред.), так она вместе с секретарем комитета комсомола всё подбадривала, говорила:
«Готовь, Семён, дырочку под орден».
В 1942 году получил орден Трудового Красного Знамени, немногие тогда получили – человек пятьдесят на всём заводе…
Вместо послесловия
После войны Семён Стомин вернулся в Ворошиловград и продолжал работу на том же заводе, с которого уехал в Пермь. Работа завода прекратилась после начала гражданской войны на Украине (антитеррористической операции – по версии киевских властей).
*Курение вредит Вашему здоровью.
