Прамузыка и праязык: «Дети выдры» как сплав для создания новой реальности

Одним из крупнейших событий в музыкальной жизни России стал этно-музыкальный проект «Дети выдры (12+)» – месяц назад мистерию Владимира Мартынова исполнил в Москве известный хор «Млада».

Кроме пермского коллектива, в постановке приняли участие тувинский ансамбль «Хуун-хуур ту», владеющий техникой горлового пения, и «Ансамбль старинной музыки» Татьяны Гринденко. После выступления художественный руководитель хора «Млада» Ольга Выгузова поделилась впечатлениями и ответила на вопросы корреспондента сайта газеты «Звезда».

– Ольга, композитор Владимир Мартынов не раз говорил, что его сюита, в основе которой лежат две «сверхповести» Велимира Хлебникова – «Дети Выдры» и «Зангези» – это ритуальная акция, и ему не хотелось бы ассоциаций с симфоничностью и академическим музицированием. Но «Млада» – академический хор... Как вы попали в проект?

– Во-первых, «Млада» – нестандартный коллектив с явной склонностью к новаторству и экспериментам, но при этом – с крепкой академической базой. Нам поступило предложение от продюсера Александра Чепарухина – очевидно, как результат заочного кастинга и прослушивания различных хоровых коллективов. Первое исполнение (мировая премьера) сюиты «Дети выдры», кстати, состоялось в Перми на сцене Большого зала Пермской краевой филармонии в сентябре 2009 года. С тех пор сюита была исполнена восемь раз в разных географических точках – Москве, Санкт-Петербурге, Киеве и Люблине. Но состав исполнителей не менялся ни разу – им просто нет аналогов.

В основе хлебниковской сверхповести – фрагменты одного из самых древних преданий: о дальневосточном племени орочей (нанайцы – ред.). По их верованиям, человек якобы обязан своим выделением из царства животных выдре, ее ходатайству перед верховным божеством. В комментариях к сюите Владимир Мартынов не раз говорил, что мы сейчас присутствуем при рождении нового человека: «Неизвестно, выйдет это рождение удачным или не выйдет, оно происходит на наших глазах...»

– В «Детях Выдры» воплотилась концепция Владимира Мартынова о конце эпохи авторской музыки и возвращения к народным музыкальным истокам?

– Композитор старается следовать хлебниковскому приёму «сверхповести», то есть, принципу сочетания самостоятельных и не очень сочетаемых элементов: современных композиторских техник, академического хора и древнего горлового пения. Он признает, что музыку для своего «ритуала» не писал, а «лепил из пластилина», и почти месяц «просто музицировал» (медитировал) с известным ансамблем «Хуун-Хуур-ту».

Партитур у тувинских музыкантов, кстати, нет. Классические музыканты играют по нотам, а тувинцам, которые находятся в общем потоке, дается свобода без нот. Смешение трех различных музыкально-культурных пластов и является главным драматургическим стержнем проекта. Он отсылает зрителя-слушателя к истокам, к природе, к древним эпическим мотивам, к идеям пантеизма, то есть, обожествления природы, выраженным современным музыкальным языком.

Этот музыкальный ритуал на академической сцене и есть обращение к истокам – праязыку и прамузыке – звукам природы, животных. Композитор Мартынов убеждён, что все, кто находятся на сцене, не творцы, а проводники, которые должны ввести слушателя «в поток».

Экзотическое горловое пение в исполнении тувинской группы «Huun Huur Tu» в сопровождении аутентичных национальных инструментов вводит слушателя в музыкальный транс, заставляя медитировать, созерцать, растворяться в звучащей музыке. Многие слушатели, кстати, приходят заранее, чтобы послушать, как настраивают старинный тувинский инструмент – игил (не путать с аббревитурой запрещенного в России исламского государства – ред.), который ещё называют дедушкой виолончели и скрипки.

– Итак, ритуал. Как он происходит «технически»?

– Суть в том, что в произведении сталкиваются, коммуницируют и разрушаются музыкальные пассажи разных ритуалов и разных эпох. Сюита начинается многократным повторением фразы «Мы – дети выдры», с постепенным нарастанием барабанных ударов. Затем в музыкальный текст вступают струнный ансамбль и хор. Следом звучит горловое пение в обрамлении этнических инструментов. Приём рефрена, использованный автором, даёт удивительный эффект. Опус завершается словами: «Когда умирают кони – дышат, когда умирают травы – сохнут, когда умирают солнца – они гаснут, когда умирают люди – поют песни»...

– Что для вас было самым сложным в проекте?

– Сложностей было немало. Во-первых, нужно соответствовать высокому уровню участников проекта. Во-вторых, соответствовать драматургическим задачам. Именно хор в этом проекте – носитель литературного текста, который придаёт созерцательному состоянию музыки определённость и действенность. Мало качественно петь, нужно донести философский смысла сочинения и раскрыть авторский замысел.
Хоровая партитура фрагментарна, и её нужно включить в общую ткань музыки, то есть, требуется тонкое понимание общего целого.

– Вы говорили, что участие в проекте «Дети выдры» – настоящая звуковая лаборатория.

– Конечно. Самое главное для музыканта – поиск звукового образа, отвечающего замыслу произведения. Звук – это главное средство выразительности, особенно в вокально-хоровой музыке. Тем более что одно из основных умений «Млады» – это поиск звукового, тембрового разнообразия, индивидуального для каждого музыкального направления. К счастью, в отношении звука мы совпадаем с художественным руководителем проекта Татьяной Гринденко. Для неё звук – тоже живая субстанция. Так что это редкая удача – поучаствовать в таком музыкальном проекте.

– Что ощущается на сцене во время исполнения мистерии?

– Такое ощущение, что музыка рождается прямо во время исполнения, как будто только что вышедшая из-под пера. Она живая, дышащая. Очень сильное впечатление. Аутентичное горловое пение, богатство оркестровых красок в струнном ансамбле опус-пост и хоровое звучание, пронизанное мощью и драматизмом, – это достаточно эклектично. Но, с другой стороны, вырисовывается органичный сплав, из которого появляется новый музыкальный язык, новая музыкальная реальность.

Записала Наталья Земскова
Фото предоставлено дирекцией хора «Млада».