Историк, культуролог, завкафедрой института культуры профессор Олег Лейбович длительное время изучал культуру провинции и исследовал городские сообщества. Он знает, что арт-объекты на улицах городов сознание не меняют, а только шлифуют, с другой стороны, и приказом сверху жизнь общества точно не меняется.
Начиная с личной жизни
— Олег Леонидович, как вышло, что специалист по хрущёвской оттепели стал представителем науки, само название которой не всякий сразу выговорит, — культурологом?
— В детстве я зачитывался «Тремя мушкетёрами», а в седьмом классе мне попалась в руки книга Евгения Тарле «Наполеон». В тот момент я окончательно понял: история — это моё и ничем другим я заниматься не буду. Однако так сложилось, что преподавал я историю мало. Меня распределили в Горнозаводский район, но по приезде выяснилось, что учить я буду… немецкому языку! Университет же окончил?! Значит, могу!.. К истории я вернулся позднее. Работал в школе поселка Ильинского, а затем и в лицее при политехе. Параллельно занимался социологией. А от социологии до культурологии рукой подать.
— Давайте поясним для несведущих, что такое культурология и почему это интересно?
— Если объяснять простым языком, культурология занимается обычной жизнью обычных людей. Она пытается разгадать смысл их поступков, изучает образцы поведения, на которые мы равняемся, и те, от которых стремимся отдалиться.
Потребность в культурологии возникает, когда сталкиваются несколько систем ценностей и поведенческих норм. Самый очевидный пример: как организовать свою личную жизнь с другим человеком? Одни люди считают, что для начала нужно сходить в ЗАГС, и будет лучше, если молодых туда приведут родители. А вот другая пара перед свадьбой предпочитает пожить вместе, родственников же если и слушают, то не прислушиваются. Вот вам образцы двух разных культур.
— Кажется, в сознании большинства людей культурологи имеют дело с шедеврами живописи, архитектуры, классической музыки…
— …То есть с высокой культурой? Так и было на этапе появления нашей науки, когда шло противостояние «элитных» и «низовых» культур. Характерно выразился по этому поводу замечательный русский философ Иван Ильин. Он возмущался: «Любая кухарка может купить граммофон, поставить пластинку и слушать великую музыку!» С его точки зрения, это было попрание искусства грязными ногами — то, что следует предотвратить.
…На самом деле у культурологии дурное происхождение, колониальное прошлое. Она была инструментом управления людьми иного типа поведения. К примеру, надо было понять, почему где-то далеко на Тасмановых островах аборигены едят друг друга. Каннибализм, ужасался обычный цивилизованный человек! Погодите, говорил умный администратор, возможно, для этого племени такое нормально… А самые циничные управленцы предлагали эти нормы не искоренять, а использовать. Отсюда и родилась наука о разнообразных человеческих ценностях.
Лучшая черта закона о культуре
— Деньги много значат в современной жизни. На что рассчитывают ваши выпускники, вставшие на гуманитарную стезю? Согласно распространенным представлениям, на культуре не заработаешь, в отличие от познаний, приобретенных в экономике или юриспруденции.
— У нас учатся очень разные люди. Одни планируют стать организаторами культурных мероприятий, другие будут работать в музее или в театре. Разумеется, как и любые гуманитарии, наши студенты хорошо сотрудничают с администрациями разного уровня. Институт культуры учит хорошо писать, а вокруг не так много людей, умеющих составить грамотный текст, — особенно когда доходит до казенной бумаги. Как видите, культура монетизируется, а наши выпускники отнюдь не пропащие люди.
— К слову, о власть предержащих. В нашем крае культура регулярно испытывает их повышенное внимание. Хорошо ли, что государство активно вмешивается в культурные процессы?
— Государственная или муниципальная поддержка является абсолютной необходимостью для театральной или музейной жизни, такие учреждения просто не могут существовать исключительно на коммерческой основе. Ни один оперный театр в мире не содержится за счёт продажи билетов публике! Однако, несмотря на финансовую помощь со стороны власти, эти учреждения должны быть автономными. По большому счёту, у нас сейчас положение именно такое.
Ненормальной ситуация становится тогда, когда начальство говорит: «Вот эти декорации мне не нравятся, и того тенора со сцены уберите!» К счастью, пермскому руководству такое поведение не свойственно.
— Тем не менее недавно был принят закон «О государственной политике в сфере культуры Пермского края». Помнится, культурное сообщество его неоднозначно приняло…
— Скажем откровенно: оно его не приняло вообще! Но знаете, все эти законы о госполитике в сфере культуры, экономики, воздухоплавания… В них порой заложены правильные идеи, однако их лучшая черта заключается в том, что они… не реализуются. Люди искусства повозмущались и продолжили жить как прежде.
Если же серьезно говорить, то культурная политика проводится в любом современном государстве. И её цель вполне конкретна — конструирование культурной идентичности в масштабах государства. Чтобы человек был не просто проживающим в своей стране, а гражданином, ощущающим связь с родиной.
Для чего прадеды за Ермаком ходили
— И как это выглядит в применении к Пермскому краю? Следует поддерживать «славянофильство» и поощрять, когда Русью пахнет, или шествовать в постиндустриальное общество вместе с «красными человечками»?
— Вот тут и кроется главная проблема. Для проведения грамотной культурной политики следует ставить конкретные цели. Что предпринимать, чтобы пермский житель ощущал преемственность поколений? Учтите, традиции — это не просто наследство предков, а то, что мы отбираем из исторического опыта в силу того, что это кажется нам привлекательным и важным.
Также важно понимать, что Пермский край населяют разные люди с различным уровнем образования, разнообразными этническими корнями и религиозной принадлежностью. И их движение к нашей с вами общей цели будет проходить по соседней дороге и иными темпами.
— Возвращаясь к малым скульптурным формам: они тоже часть культурной политики? И правда способны изменить наше сознание, как надеются одни и опасаются другие?
— Не изменить — отшлифовать в течение двух-трех поколений. Но есть тут и иная сторона. Скамейка «Власть», «красные человечки», скульптура «Яблоко» — все они вызывают ту или иную реакцию. Одни граждане довольны, но есть те, кто говорит: «Это оскорбляет мое эстетическое чувство! Мои прадеды не для того ходили с Ермаком за тридевять земель, чтобы вот это здесь торчало!» Таким вот образом проявляется замечательное свойство этих арт-объектов: они, как лакмусовая бумажка, выявляют наши культурные предпочтения. И на стыке мнений рождаются задачи для управленцев. Появляется возможность определить те самые конкретные цели для пермской культурной политики.
— Определять цели берутся порой с таким энтузиазмом, что губернаторы лично арт-объекты открывают, переносят целые заводы или устраивают «культурную революцию»…
— Никакой революции у нас, конечно, не случилось. Более того, согласно социсследованиям, три четверти пермяков вообще ничего не заметили. По идее, «культурная революция» должна была вторгнуться в частную жизнь — а этого не случилось.
Однако в целом любое подобное вмешательство оставляет после себя память, и это хорошо. Кто-то вспоминает те годы чуть ли не как пятилетие разгула и разврата. Другие хранят светлый образ праздника, бесконечного калейдоскопа мероприятий и фестивалей.
Золотой век… репрессий?
— В последнее время в Перми проявляются странные тенденции: то плакаты со Сталиным размещают посреди города, то сетевого публициста Романа Юшкова судят за отрицание холокоста… Откуда это желание вновь и вновь обращаться к черным дням прошлого?
— В нашем обществе есть масса людей, которых тяготит их собственное социальное положение. А сталинская эпоха для многих — символ равенства, порядка, социальной справедливости. Для людей с невысоким уровнем образования, находящихся в неблагополучном положении, она ещё долго будет актуальной и привлекательной. Это символ «счастливого вчера».
— Разве сталинские времена не всем напоминают о репрессиях, доносах и гонениях?
— В современной массовой культуре очень много насилия. И идея о том, что всех плохих людей надо просто перестрелять, весьма популярна и находит большой отклик. Даже на современном Facebook люди порой ведут себя так, будто собрались на новгородском вече и сейчас начнут сбрасывать друг друга в Ильмень!
Поэтому когда одни говорят, что Сталин убил, образно говоря, миллион человек, другие отзываются: а так и надо. Дайте нам нового Сталина, и пусть он всех коррупционеров пересажает и торгашей перебьет. А мы вам списочек составим, с кого начать…
…А ещё есть значительная часть управленцев, которым сталинский стиль ведения дел кажется очень привлекательным. Отдал приказ — его выполнили. А не выполнили — нерадивых исполнителей в тюрьму или на расстрел. И не обращать внимания на права человека и прочие глупости. Многие вправду считают, что позади золотой век и, чтобы его вернуть, надо уничтожать, карать и наказывать.
Вот поэтому Сталин и появляется на улицах города.
Нужна ли новая оттепель?
— Ваша докторская диссертация — на тему модернизации в эпоху Хрущёва. Как вы сами в целом оцениваете то судьбоносное десятилетие в истории нашей страны, какие оно принесло перемены на бытовом уровне?
— Вот это и было социальной революцией. Протекавшей в течение десяти лет. Значительная часть городского населения переехала из бараков в отдельные квартиры. У людей впервые появилось пространство, которое надо было самостоятельно благоустраивать; возможность закрыть свою дверь на ключ. Вдруг выяснилось, что поведение в семье тоже предстоит контролировать самому, что соседи больше не придут унимать разбушевавшегося отца семейства или жаловаться на детей. Очень изменилось качество жизни. Раньше комфорт можно было увидеть только в кино, простому человеку он казался сказкой. И вот эта сказка воплотилась в жизнь.
…Ещё стоит вспомнить апрель 1956 года. Об этом редко упоминают, однако тогда в нашей стране во второй раз отменили крепостное право. До того существовал закон о прикреплении рабочих и инженеров к промышленным предприятиям. Было попросту невозможно уволиться с работы по собственному желанию. И вот работники получили эти права: написал заявление — и через две недели ты свободен. Это изменило всё: плохие условия труда, нет жилья, в цехе нет душа, маленькая зарплата — рабочие разбегаются.
В августе того же года заработала пенсионная система, которой мы пользуемся по сей день. А год спустя появилось понятие минимальной заработной платы. Многие привычные для нас вещи являются наследием той эпохи.
— Нынешним руководством страны провозглашён курс на модернизацию. И мы вновь реформируем пенсионную систему. Обращаясь к тому времени: нам нужны оттепель, либерализация и раскручивание всех возможных гаек или, напротив, твердая рука?
— На самом деле в хрущевские времена существовала критическая масса накопившихся проблем, которые надо было как-то решить. При Сталине социальное неравенство было много выше, чем сейчас принято это представлять. Были голодные и злые рабочие, были малообразованные самодуры-начальники. В переполненных лагерях начинались волнения, а гулаговская система сама себя не окупала. Так что не путайте, речь шла не о либерализации.
— …а о рационализации?..
— Так и есть! Однако если уж о дне сегодняшнем, то у нас на дворе не либерализм и не рационализация, а скорее протекционистская политика. Я считаю, что до какого-то предела это очень правильный подход, однако после него это глупость, которой в XXI веке не место. Однако пока эту черту мы не пересекли.
— И всё же, грамотная модернизация — какая она?
— Никаких иных действенных инструментов модернизации, кроме перестройки системы образования, общество ещё не придумало. Замена первых лиц в руководстве не решает ничего. Только увеличение инвестиций в образовательную сферу, привлечение в неё талантливых людей, применение новых образовательных стратегий способны изменить жизнь. Без этого все наши слова и усилия — лишь рябь на воде. А нам нужен культурный сдвиг!
Советы от Олега Лейбовича:
Не приставайте с советами к людям, которые у вас совета не просят.
Не опасайтесь брать в руки книги. Иногда там пишут весьма дельные вещи.
Не бойтесь людей. Все мы разные — и это хорошо.
Беседовала: Нелли Кибишева
Фото: «Эхо Москвы в Перми»
