В ушедшем году, 28 октября, исполнилось десять лет со дня кончины протоиерея Валентина Степановича Другова, одного из старейших клириков Пермской епархии, прослужившего в храмах 55 лет, участника Великой Отечественной войны. Будущий священнослужитель родился в 1926 году в Кунгурском округе.
В начале 30-х семья, опасаясь раскулачивания, переехала в Орду, затем – в Кунгур. В июне 1943-го семнадцатилетнего Валентина призвали в Красную армию. Воевал он в Латвии, участвовал в боях под Кенигсбергом.
Большая и долгая дружба
После войны, зимой 1946 года, молодой ефрейтор был переведен в Ленинградскую область, где три года прослужил в городе Пушкине. Будучи человеком православным, он стал посещать храм Нерукотворного Образа в Парголове. Здесь Валентин встретился и подружился с хорошо известным среди православных Питера батюшкой – протоиереем Владимиром Шамониным.
Другов часто стал бывать в доме Шамониных, познакомился с семьей священника. Наверное, именно тогда отец Владимир познакомил гостя со своим поэтическим творчеством – в том числе циклом стихов, написанных во время заключения на Дальнем Востоке в 1933 – 1936 годах. Дружба сохранилась на всю их дальнейшую жизнь, несмотря на разделившее вскоре их расстояние. Вернувшись в родное Прикамье, Валентин Другов также избрал путь клирика.
Рукописи не теряются
– Вернувшись в родные кунгурские места, женившись и приняв священнический сан, священник Валентин Другов продолжал тесное общение со своим духовным отцом, часто приезжал в Ленинград, смог вызвать большую любовь к священнику Владимиру у всех членов своей семьи, – пишет хранитель поэтического наследия петербургского батюшки Татьяна Лысковцева.
Родной брат протоиерея Владимира Шамонина жил в Финляндии, затем эмигрировал в США, что создавало большие сложности в отношениях батюшки с властью. Было опасно хранить при себе поэтическое наследие, свидетельствующее о самых мрачных периодах становления советской государственности. Зная особую любовь отца Валентина Другова к поэтическому наследию их семьи, дочери протоиерея Владимира – Зоя и Вера – передали рукописи на хранение Друговым, проживавшим в глухих местах Урала.
Ольга, дочь отца Валентина Другова, была частым гостем семьи Шамониных, и ей передали с пометкой «для келейного чтения» с любовью переписанные вручную стихотворения, рассказывает журналист, специалист по связям с общественностью музея-заповедника «Пермь-36» Вячеслав Дегтярников. Среди прочих сохранилась в семье Другова и рукопись цикла «Три года на Дальнем Востоке». Это уникальное документальное свидетельство времени. После кончины протоиерея Валентина Другова копия рукописи поэмы была передана в фонды музея-заповедника «Пермь-36». Сейчас это произведение стало доступно широкому читателю без пометки «для келейного чтения».
Благодаря долгой и верной дружбе двух священнослужителей получилось так, что полный текст поэмы «Три года на Дальнем Востоке» (16+) впервые опубликован полностью именно в Перми в 2023 году по благословению митрополита Пермского и Кунгурского Мефодия. Музей-заповедник «Пермь-36» подготовил по мотивам книги передвижную выставку «Есть люди-кресты» (16+) (по названию одного из стихотворений о. Владимира). Выставка была представлена в Георгиевском зале Перми, в Феодоровском соборе Петербурга, сейчас находится в Воскресной школе при Спасо-Парголовском храме Северной столицы.
Священник-поэт
Отец Владимир Александрович Шамонин (1882 – 1967) происходил из старинного дворянского рода. Родители желали для сына карьеры военного. В 1905 году Володя окончил Санкт-Петербургское Павловское военное училище. Но провидение не одарило его судьбой блестящего офицера. Он получил второе образование на историко-филологическом факультете. Уже тогда много писал и печатал свои стихи. За одно из них молодой выпускник хотя и ненадолго, но угодил за решетку. Строки и впрямь казались тогда не только бунтарскими, но и просто немыслимыми в плане пророчества:
«Как Чаадаев, письма сразу
Шлю Государю во дворец.
Кровавую предвижу драму,
Царя насильственный конец».
Явно погорячившегося, хотя и верно угадавшего общий ход дальнейших событий молодого поэта отправили сначала (как и Чаадаева столетием раньше) в госпиталь для душевнобольных. Потом арестовали и заключили в Петропавловскую крепость. Посетив тюрьму, митрополит Петербургский Антоний (Вадковский) посоветовал способному юноше поступить в Духовную Академию. По ходатайству митрополита его освободили, и он вскоре блестяще сдал экзамены в СПбДА.
В 1908 году отец Владимир был рукоположен в сан священника и попросил отправить его в сельский приход, «чтобы лучше узнать жизнь простого народа». Только в 1914 году его перевели обратно в Петроград, хотя из деревни приходили многочисленные делегации с настойчивыми просьбами «вернуть батюшку».
После революции отец Владимир служил в различных питерских храмах. В 1934 – арестован по так называемому «делу евлогиевцев», приговорен к трем годам исправительно-трудовых лагерей и отправлен в Дальлаг. Стихи, которые он писал и по частям отправлял домой – это своего рода летопись лагерного быта, с его тяжелым трудом, недоеданием и болезнями, взаимоотношениями «политических» и уголовников.
Порой они до боли напоминают очерки Варлама Шаламова, только в поэтической и почти хронологической форме, что вызывает ассоциации скорее с «Одиссеей» Гомера. Отец Владимир Шамонин, как и царь Итаки – невольник, он мечтает как можно скорее вернуться в родной дом, встретиться с близкими, но вместо этого сталкивается со все новыми лишениями, и чашу испытаний ему предстоит испить до дна.
Заключенный священник старался в меру сил помочь своим сокамерникам. Как вспоминал находившийся вместе с ним в Дальлаге протоиерей Петр Чесноков (впоследствии – архимандрит Псково-Печерского монастыря Никита): «Отец Владимир занимался с людьми: беседовал с уголовниками, объяснял им все зло их поведения; читал вслух для малолеток-
урок полезные книги, многим делал замечания, наставлял иногда устно, а иногда вкладывал свои записочки в их книги, чтобы не задеть гордость и не обидеть».
В самые тяжелые дни он сохраняет веру и мягкий юмор, описывает в стихах радость, которую видит в природе, труде и даже… продуктах совхоза, в котором ему довелось работать в последние месяцы заключения:
«Лук, мечущий стрелы,
Нестрельчатый лук –
Зелёный и белый –
Сверкает вокруг.
Головка жемчужна,
Перо – изумруд...
И песнею дружной
Закончится труд.
А дальше – укладка,
Засолка под пресс,
Закупорка в кадки,
И – деликатес!» («Лук»).
Цитировать можно и хочется много: но в небольшой публикации этого сделать нельзя. Всем, кто заинтересуется творчеством петербургского батюшки, совет – прочитать его книгу.
Алексей Львов
