Сто историй о Пермском балете: три правила примадонны Натальи Моисеевой

СТО ИСТОРИЙ О ПЕРМСКОМ БАЛЕТЕ

Чуть больше двух лет остаётся до столетия Пермского балета. Датой его рождения считается премьера двухактного балета «Жизель» Адана, который дала хореографическая студия Перми 2 февраля 1926 года. Студийцы – дети и взрослые (в основном, молодые рабочие) – занимались в небольшом деревянном флигеле под руководством актеров театра. История сохранила даже имя педагога и режиссера-постановщика – танцовщик Борис Щербинин. До Большого Балета в Перми оставалось целых пятнадцать лет...

Пермская краевая газета «Звезда» продолжает цикл публикаций «Сто историй о Пермском балете», посвящённый этому событию.

Три правила Натальи Моисеевой

В одном из интервью прима-балерина Пермского академического театра оперы и балета Наталья Моисеева (танцевала с 1988 по 2016) признавалась: «Я попыталась сделать так, чтобы мои дочери не связали свою жизнь с балетом…». И когда её спрашивали, почему, Наталья Анатольевна отвечала: «Чтобы состояться в Балете, мало способностей и желания, ежедневного труда и счастливого случая. Здесь должны совпасть многие, очень многие обстоятельства...».

Сложнее приходится тем, чья семья никак не связана ни с театром, ни с классическим танцем – так было у самой Наташи Моисеевой. Её мама в детстве мечтала стать балериной, но не посмела ослушаться отца, знаменитого чувашского писателя Григория Краснова-Кезенни, который был «против искусства». Маленькая Наташа несколько лет проучилась в музыкальной школе по классу скрипки, а когда семья переехала из Чувашии в Екатеринбург, отправилась в Дягилевскую школу искусств поблизости с домом – на хореографическое отделение.

– И однажды на гастролях в Свердловске оказалось Пермское хореографическое училище, – вспоминает Наталья Анатольевна, мы с папой попали на концерт, и всё, у меня загорелось…

Мама, недолго думая, берёт весь дочкин хореографический класс и ведёт на просмотр в интернат, где остановились балетные. Педагог Нинель Георгиевна Пидэмская (позже она станет директором Пермского хореографического – ред.) смотрит на маму, затем на Наташу и качает головой: «Нет, вы можете даже не приезжать…». Мама только что родила второго ребёнка и была довольно объёмной, да и Наташа казалась не очень худой.

Та, первая попытка, конечно же, закончилась слезами. Но маму уже было не остановить. «Не реви, – успокоила она плачущую дочь. – Не взяли здесь – поедем в Пермь. Не возьмут в Перми – найдём другое место». И они почти сразу отправились в Пермь, Наташу  взяли, но на просмотре (специально для этого собиралась комиссия) Нинель  Георгиевны не было… И вот Пидэмская идет по коридору, кричит: «Кого тут взяли ко мне в класс без меня? А, это опять вы... Но я же не советовала приезжать».

Поскольку решающий голос оставался за художественным руководителем училища, пригласили Людмилу Павловну Сахарову. Сахарова посмотрела, для порядка исправила все отметки в экзаменационном листе на балл ниже и вынесла вердикт:

– Пусть девочка учится в экспериментальном классе; если что – через год отчислим… Как известно, классический танец всё расставляет по своим местам.

Сахарова в тот день была в хорошем настроении, к тому же она придерживалась правила не пренебрегать отчаянным желанием ребёнка учиться балету даже при сомнительных данных. А у Наташи данные были хорошие.

Что такое жизнь в интернате для обычной двенадцатилетней  девочки? Это множество умений, которые домашние дети осваивают годам к двадцати, а то и позже. Вдруг выясняется, что за всем нужно следить – за внешним видом, за питанием, за весом… Но главное – за одеждой. Классический танец – шесть дней в неделю по полтора часа – изнашивал обувь до дыр дней за десять, в советских магазинах балетная обувь не продавалась, поэтому оставался единственный вариант – штопать и штопать тапки, стирать и гладить одежду, пришивать многочисленные тесёмки, подгонять казённый купальник, который почему-то всегда выдавали не по размеру...  Ну, и общеобразовательную программу тоже никто не отменял.

Словом, когда вы слышите о том, что в балете главное – координация, это не только про танец, это – про все сферы жизни.

– У меня нет повышенной природной координации, когда тебе ничего не стоит собрать руки-ноги-голову-корпус – все pas приходилось учить. Иногда недоставало физических сил, например, поднять и долго удерживать на высоте ногу. Вместо десяти лет я попала в школу в двенадцать; в экспериментальном классе мне просто-напросто не хватило начальной подготовки. Системы, по которой из тебя, как из глины, лепят артиста балета.

Всё изменилось на втором курсе, когда бывший экспериментальный класс взяла педагог Лидия Григорьевна Уланова. По традиции, учащиеся готовили «Коппелию» (0+), кто-то из девочек заболел, и на репетиции Уланова кивнула Наташе: «Быстро обувайся, вставай!».

Во что обуваться? – промелькнуло у Наташи, обуви у неё с собой не было, так как в спектакле она не участвовала. Бросилась в раздевалку, схватила чьи-то первые попавшиеся туфли и бегом назад. Репетиция шла больше часа, и странно, – она совсем не чувствовала боли. Только когда сняла эти туфли, которые оказались совсем не по размеру, – в них буквально хлюпала кровь.

В следующий раз педагог поставит её в миниатюру «Утро» в той же «Коппелии» прямо перед прогоном: «Порядок помнишь? Вставай». И Наташа выведет первое балеринское правило, не раз потом её выручавшее: ты должна быть готова к возможности, чтобы использовать  выпавший шанс».

Первым таким шансом оказалась поездка хореографического училища в США, организованная в 1987-м Пермским обществом «Арабеск». Ещё фактически стоял железный занавес, а группа учащихся, куда вошла Наташа Моисеева, отправилась по маршруту  «Нью-Йорк – Филадельфия – Индианаполис – Эвансвилл – Вашингтон» с концертом в двух отделениях. Естественно, отбирали лучших. Это было невероятно – начинать зарубежные гастроли не со страны социалистического лагеря, например, с Венгрии, а сразу с далёкой во всех смыслах Америки…

Близилось окончание учёбы, а значит, распределение, но Владимир Николаевич Салимбаев, главный балетмейстер Пермского театра оперы и балета, посмотрев на выпускников в классе, Наташу в театр не позвал. И только увидев её в балете «Коппелия», неожиданно пригласил в труппу. Как известно, сцена меняет артиста, высвечивая самые тайные уголки его личности – Наталью Моисееву она из «золушки» превратила в «принцессу».

Точка отсчёта, конечно, – кордебалет, иногда – вставные сольные кусочки, четвёрки, пятёрки, танец маленьких лебедей. Тогда, в самом начале карьеры, она впервые испытала даже не страх  – ужас сцены:

–  Я вышла в сольной вариации в «Семи красавицах» (12+), обернулась и посмотрела в кулисы: там, как обычно, стояли балетные и, застыв, ждали мой танец. И когда зазвучала музыка, весь хореографический рисунок от страха выскочил из головы, и пол вариации я станцевала одной-единственной комбинацией. Кошмар, который не забыть никогда… Но Салимбаев лишь бросил в мою сторону: «Ну, что, может, и вальс так же станцуешь?..».

Только с приходом  Кирилла Шморгонера на должность главного балетмейстера у Натальи Моисеевой пошла карьера в театре. Педагог Алла Лисина начала вводить её в сольные партии: па-де-труа и вставное па-де-де в «Лебедином» (12+), вариация в «Спящей» (12+) и «Привале кавалерии» (12+), участие в конкурсе «Арабеск-90», победа в котором (2-е место, 1-е не присуждалось)  определяла всё.

Конкурс в 90-е – это совсем не то, что сейчас: никакого класса, концертмейстера и специально выделенного времени; чаще всего приходилось заниматься ночами, когда освобождалось помещение…

– Ну, почему, почему, когда в классе никого нет, у тебя всё получается так, как нужно? – причитала Алла Лисина, – кто-то случайно зашёл, и ты уже от волнения стоишь на двух ногах…

По сложности работа в классе – это далеко не спектакль, а участие в конкурсе – тяжелее, чем любая премьера. За короткое время нужно было подготовить три вариации – вариацию Авроры из «Спящей», вариацию Марии из «Привала кавалерии» и из па-де-труа «Лебединого». Но после победы на «Арабеске» Наталье Моисеевой сразу предложили репетировать «Спящую красавицу». Балет Чайковского, про который говорят: «Спящую» станцевала – три дня лежишь.

Тогда  сформировалось  ещё одно балеринское правило: хочешь быть в форме, танцуй и танцуй, то есть, просись везде.

– Лена Кулагина, Юля Машкина, я – много лет мы втроём танцевали все главные партии. И если я, например, в «Спящей» Аврора, то Юля – Принцесса Флорина, а Лена – Сирень. Если Лена Аврора, я – Флоринаа, а Юля танцует Сирень. Форма, форма… Если ты не в форме, всё остальное уже не важно. Балетный век короток, нужно успевать.

Аврора и Принцесса Флорина «Спящей», Мария в «Привале кавалерии», Студентка в «Анюте» (12+), вставное па-де-де в «Жизели» (6+), Подруга в «Дон Кихоте» (12+), Подруга в «Раймонде» (12+), Маша в «Щелкунчике» (6+)… На «Арабеске-92» Наталья Моисеева получила третью премию, а пара Наталья Моисеева, Виталий Полещук стала лучшим дуэтом конкурса. Красивейшая пара пермской балетной сцены.

Их роман начинался ещё в училище. Сначала как у всех – взгляды, записки, прогулки (хорошо, что на старших курсах балетным позволялось гулять самостоятельно!). Как-то весной в Наташин день рождения, когда в интернате на несколько часов погас свет, и выйти никуда было нельзя, вдруг раздался стук в дверь – в полутьме дверного проёма стоял Виталик с охапкой тюльпанов: «Это тебе!..». Где он их раздобыл в Перми 1985-го?..

После  распределения в театр Наташа и Виталий поженились, но, как выяснилось, одно дело – муж, и совсем другое – партнёр по сцене.

– Виталий – мой лучший, можно сказать, идеальный партнёр: на сцене с ним иногда и отдохнуть можно, так как многое он берёт на себя. Но в классе всё наоборот – ни на одну поддержку я не шла расслабленно, все куски из-за его замечаний повторяла не раз и не два… Ни один премьер себе такого не позволял!

После «Арабеска-92» случилась долгожданная Жизель, которую многие зрители  до сих пор считают лучшей  Жизелью Пермского балета. Но не всё было так просто, как виделось из зрительского кресла.

После победы на «Арабеске-90» Наталья Моисеева попала в руки ведущего педагога театра Риммы Михайловны Шлямовой, которая вылепила не один десяток звёзд пермской балетной сцены. За плечами Наташи уже было несколько партий в классической линейке балетов, но «Жизель» пока никто не предлагал. Вернее, Шлямова, зайдя в класс, как-то сказала: «Прыгни-ка pas soupresaut пять раз подряд», и когда Наталья прыгнула, Римма Михайловна резюмировала:

– Нет, пока рановато...

Но уже через пару лет Жизель Моисеевой  состоялась, и её сложнейшая лексика была исполнена настолько виртуозно-воздушно, что, кажется, осталась довольна даже педагог. Человек, который заточен на то, чтобы в основном видеть ошибки.

В 90-е годы Пермский балет так много ездил на гастроли, что жители города возмущались: лучшее в театральном искусстве Перми смотрят лишь иностранцы. И действительно, загранпаспорт артистам балета то и дело приходилось менять, так как место для вклейки визы быстро заканчивалось.

В 1995-м балет отправился  на гастроли в Англию со «Щелкунчиком». И вроде бы Наташа не падала, не подворачивала ногу, но после незначительной травмы вытянуть ногу, тем более с нагрузкой, просто не получалось. Результат – второй акт «Щелкунчика» в Англии за Моисееву дотанцовывала Елена Кулагина… Врач предписал полный покой в течение трёх месяцев, три месяца прошли, нога восстановилась, но впереди замаячил декретный отпуск.

– И вот приезжает к нам из Хьюстонского балета Бен Стивенсон, балетмейстер с мировым именем – ставить балет «Пер Гюнт» (16+), я буквально перед родами прихожу в театр, и Кирилл Александрович меня представляет: «А это наша Сольвейг…».

Как часто бывает, всё сошлось в одном временном отрезке – рождение дочери, сложнейшие гастроли в Японии и подготовка «Пер Гюнта». Сможешь после родов быстро восстановиться? – спросил Шморгонер, которому нужно было определяться с ведущими балеринами. –  Смогу.

Но одно дело восстанавливаться в классе в общем процессе и совершенно другое – одной, когда вся труппа в отпуске. Только домашние знают, чего ей это стоило… Впрочем, тогда Наталья уже знала Главный Балеринский Секрет – за нечеловеческой нагрузкой и её преодолением всегда следует «полёт мышечной радости», который можно заработать лишь тяжёлым трудом.

Японские гастроли – па-де-де из «Щелкунчика», «Тщетная предосторожность» (6+), «Па-де-катр» (12+) – тогда прошли просто блестяще. Не успел Пермский балет с триумфом вернуться домой, как начались репетиции с Беном Стивенсоном. Удивительно, но академизм и строгость пермской балетной труппы  Бен воспринимал как «зажатость», требуя максимальной эмоциональности. И только у Моисеевой он этих зажимов не видел. Ей всегда было интересно танцевать не технику, а эмоцию: «Ромео и Джульетту» (12+), «Бахчисарайский фонтан»(12+), первый акт «Жизели»… После работы над «Пер Гюнтом» с каждого артиста балета словно сняли внутренние зажимы.

Партию Сольвейг в «Пер Гюнте», а позже – Джульетту в «Ромео…» Кеннета Манмиллана (с его знаменитым адажио на балконе) в 2013-м году  Наталья Анатольевна считает одной из главных удач. А ещё – «Лебединое озеро» в хореографии Натальи Макаровой. «Лебединое», которое Моисеева несколько лет отказывалась танцевать, считая Одетту/Одиллию не своей партией.  

– В музейных балетах, особенно в «Лебедином», очень сильны клише. Мне казалось, Одетта должна быть всё-таки выше, с другими линиями; я всё время комплексовала… На десятом году работы уговорил Кирилл Шморгонер. И вот приезжает хореограф Наталья Макарова, я смотрю на звёздного балетмейстера и вижу миниатюрную балерину… Она вселила в меня уверенность. В общем, долго открещивалась от «Лебединого», а в итоге  танцевала его до пенсии. Не случилась Татьяна в «Онегине» (12+), так и оставшись мечтой. Здесь ведь что важно? Важно не только вовремя встретиться со своим балетмейстером, но и совпасть с ним творчески! К счастью, с Кириллом Александровичем мы совпали. У меня была значительная свобода:  ты в партии, много тебя… Это твоя пластика, а не один лишь навязанный рисунок – даже в классических, музейных балетах.

То, с чем как педагог «боролась» Римма Михайловна Шлямова, Шморгонер выпускал на свободу. Не сразу, далеко не сразу, педагог Шлямова начала доверять Наташе. А сколько в первые годы было ссор, слёз, напряжённого молчания! Шлямова запросто могла хлопнуть дверью, прервав репетицию: «Когда ты на сцене, тебе никто не крикнет ни из директорской ложи, ни из-за кулис, ты сама должна обрабатывать информацию и понимать, куда ты валишься…».

Но  третье балеринское правило Моисеевой звучит так: без педагога ты никто:

–  Каждый из педагогов  видел что-то своё и раскрывал это «что-то». А с удивительной Риммой Михайловной мы проработали целых двадцать пять лет.

Ни на одно заманчивое предложение поменять труппу Пермского балета заслуженная артистка РФ Наталья Моисеева не ответила согласием. Во-первых, от добра добра не ищут, а во-вторых и во всех остальных, театр столько ездил на гастроли по миру, что ей всегда хотелось домой.

– Дом – это место, где ты состоялся, где тебе комфортно, где есть родные, друзья, а теперь ещё и ученики. 

…Педагог-репетитор Пермского театра оперы и балета Наталья Моисеева  знает, о чём говорит.

Наталья Земскова

Фото из архива Натальи Моисеевой.