Шедевр французского музыкального романтического репертуара, «Сильвия» впервые была представлена на сцене Palais Garnier в хореографии Луи Меранта в 1876-м. Либретто Жюля Барбье и Жака де Рейнаха, основанное на пасторали Торквато Тассо «Аминта» (1573 год) о любви пастуха к нимфе-девственнице Сильвии из свиты Дианы-охотницы, выглядело тяжеловесным и запутанным, но содержало полный приключенческий набор с известной рифмой «кровь-любовь» и даже хэппи-эндом.
В письме Танееву Чайковский восхищался изяществом и мелодическим богатством балетом Делиба, уверяя, что знай он эту вещь раньше, никогда бы не взялся за «Лебединое». Тем не менее, «Сильвию» в России ставят нечасто (мы знакомы с Делибом благодаря балету «Коппелия» и опере «Лакме»), а в истории мирового балета ХХ века на слуху всего две постановки — Фредерика Аштона и Джона Ноймайера.Впрочем, Пермская опера «Сильвию» уже видела — в 1982-м она вышла из-под пера Георгия Алексидзе.
Оставляя знаковое балетное название «Сильвия», Алексей Мирошниченко полностью переписал либретто, стоящее на двух китах – романе «Опимия» итальянца Рафаэлло Джованьоли и мифе о Рее Сильвии, матери Ромула и Рема.
Действие пермской «Сильвии» происходит в Лации, в Альба-Лонге (центральная часть античной Италии близ побережья Тирренского моря) в VIII веке до н.э. Царь Нумитор объявляет о помолвке своей дочери Сильвии с военачальником Луцием, который внезапно отправляется на войну. Окружённый врагами Нумитор становится жертвой заговора и погибает от руки собственного брата Амулия; Амулий приказывает Сильвии стать весталкой, то есть, принять обет безбрачия. Луций возвращается из военного похода и, остановившись возле храма Весты в священной роще, в ужасе узнаёт в весталке свою невесту. Влюблённые готовят план бегства, но Амулий следит за племянницей – в критический момент она, защищаясь, закалывает убийцу отца. По приказу Верховного понтифика Сильвию и Луция казнят, погребая заживо, но это ещё не финал.
Пожалуй, самая сильная сторона пермской версии «Сильвии» – сценография. Ещё толком не начались танцы, а вы уже захвачены богатством видеоряда античных знаков и символов.То есть, тем, как мы это себе представляем сегодня и как представляли, например, творцы Серебряного века. Объёмная двухэтажная декорация цвета тёмного натурального дерева, множественные арки и ниши, мебель, декорированная барельефами животных с ножками в виде лап и крыльев, золочёные клинии, на которых возлежали во время пиров, античные вазы и арфы. Золото и пурпур занавесей – доминирующие цвета, на фоне которых то и дело вспыхивают белоснежные туники, фиолетовые хитоны, серебряные шлемы и блестящие сандалии. Всё новенькое, точно подогнанное, ладно сидящее.
Начало первого акта – приём в пиршественном зале царя Нумитора, – где рабы снуют, предлагая кубки с вином, дымят курительницы, а гости преподносят дары, – обещает масштабный парадный спектакль в духе Мариуса нашего Петипа и в целом это обещание выполняет. Классические и характерные дивертисменты, активное использование миманса, пантомимные вставки, местами переходящие в советский драмбалет, ансамбли солистов, где, кроме людей, кстати, живо материализуются персонажи непроявленного мира – фавны, дриады, сатиры и нимфы. Перед нами – почти хрестоматийный балетный спектакль конца ХIХ века, стилизация которого сделана с учётом технических возможностей современных танцовщиков.
В общем, авторы сознательно или бессознательно сделали всё, чтобы «Сильвия», главной ценностью которой Чайковский считал партитуру Делиба, наконец, и хореографически попала в классическую линейку балетов первого ряда вслед за «Лебединым», «Жизелью», «Щелкунчиком», «Спящей», «Дон Кихотом», «Корсаром» и «Баядеркой». И им это удалось.
Танцовщики, надо сказать, за полтора года правления вагановца Мирошниченко, заметно подтянулись; это видно в прыжках, в линиях, в чистоте пируэтов и лёгкости шага. Нельзя сказать, что хореографическая партитура ансамблей и массовых танцев необычайно сложна, но она чётко демонстрирует школу, наработанную бесконечными прописями у станка. В многонаселённом сценическом действии блеснули Натан Фернандес, Генрих Райник и Иван Ткаченко, у которых техника ничуть не затмевает балетмейстерскую мысль.
В пермской версии «Сильвии» в основную партитуру (она перекомпанована) вставлено несколько музыкальных фрагментов из балета «Ручей». Мелодический рисунок в исполнении оркестра под управлением Ивана Худякова-Веденяпина прозрачен и точен. Он развивается стремительно, словно жонглируя лейтмотивами и, кажется, всё время держит вас в напряжении – сочностью красок, драматизмом, тончайшей лирической темой.
Музыка и танец в этом спектакле – равноправные, усиливающие друг друга составляющие. Но если в первом акте хореографический текст не «переигрывает» аудиоряд, радуя глаз и обеспечивая требуемую парадность, то начиная с па-де-де Сильвии и Луция во втором и, особенно, сцены казни, когда влюблённые уходят под землю, тема любви, решённая пластически, выстраивается в художественную вертикаль, и о музыке почти забываешь.
Балетоманам известны возможности пермской примы Булган Рэнцэндорж, последние сезоны демонстрирующей настоящий балеринский шик. Но в лирической партии Сильвии, испытывающей одно потрясение за другим, одной виртуозности мало. Трепетная нежность, отчаянье, попытка борьбы и полное смирение, страшные минуты казни, когда влюблённые соединяются перед мученической смертью – это надо ещё и сыграть. Так что Сильвия для Булган, можно сказать, этапная партия, где ей с трудом, но удалось взять ещё и «лирическую высоту». Всплеск прозрачных рук тончайшего узора – и у всего театра замирает сердце.
В других составах заглавную партию танцуют Жуллиет Пинейро и Диана Куцбах, которая, кстати, только что блестяще показалась в партии Мари в ноябрьской серии «Щелкунчика». Обе танцуют свободно и крепко и даже с небольшим запасом воздуха, обеим есть куда расти.
Сложнее ситуация с титульной мужской партией, и если с балеринами в Пермском балете сейчас всё более или менее в порядке, то премьеров по-прежнему нет. Довольно техничный Кирилл Макурин не дотягивает до премьерства, прежне всего, сценической энергетикой, а это, к сожалению, не вырабатывается.
Минусы главного героя, конечно, «прикрыты» брутальными мужскими танцами легионеров и рабов, но это только до первой трети второго акта. Дальше начинаются любовные дуэты, занимающие центральное место в спектакле. Вспомнился разговор с Алексеем Мирошниченко на его первой пресс-конференции после возвращения.
– Если бы вы писали балетный роман, о чём бы он был?
– Как о чём? О любви!
Пермская «Сильвия» – о великой любви и её испытаниях. И поэтому по законам жанра смертью героев ничего не заканчивается. Пройдя горнило душевных и физических страданий, они попадают в мир богов, где Аполлон и его музы благосклонно встречают счастливых влюблённых, олицетворяя старинный месседж о том, что счастье для людей возможно лишь за гробом.
Райская сцена – одна из самых эффектных в спектакле. Боги, персонажи верхнего мира, решённые пантомимически, как им и положено, возвышаются на постаментах и в первые минуты кажутся настоящими изваяниями. Но происходит первое движение, и понятно: статуарность – это эффект костюмов, выполненных в хрисоэлефантинной технике, где статуи изготовлены из слоновой кости, а волосы, тиары и отделка – золотые пластинки.
То есть, пермская «Сильвия» – это ещё и довольно подробная модель античного мира, где верхний слой представлен богами (грозная ожившая богиня Веста тоже участвует, посылая кару на Сильвию, нарушившую обет), а нижний – сущностями вроде фавнов, дриад, сатиров и нимф. Люди также распределены по кастам: цари, царицы и их свита, военачальники, легионеры, стражники, авгуры, эпулоны, музыканты, рабы и рабыни, этруски и финикийцы, буцинаторы, танцовщицы, плакальщицы логично и без видимых усилий уживаются на компактной сцене Пермского театра оперы и балета, оставляя густой и стройный калейдоскопический вихрь далёкой нездешней жизни, к которой вдруг так захотелось прикоснуться из сегодняшнего дня…
