Пермь посетил профессор Олег Фиговский, изобретатель нанокомпозитных материалов, обладатель 500 патентов, член Европейской академии наук, глава Израильской ассоциации изобретателей, автор 600 публикаций, в том числе 20 монографий, заведующий кафедрой ЮНЕСКО «Зелёная химия». По словам профессора механико-математического факультета ПГНИУ Олега Пенского, столь авторитетного учёного с мировым именем ещё не бывало на Пермской земле.
Во время своего визита Олег Львович провёл ряд встреч с руководством и ведущими учёными ПГНИУ. В Пермской торгово-промышленной палате 6 июня за круглым столом учёный представил свою новую книгу руководителям пермских предприятий и два часа отвечал на их вопросы об инновационных системах разных стран мира. Ровно через две недели в Пермской ТПП объявлено о проведении расширенного заседания комитета по инновационной деятельности. Идеи учёного с 60-летним опытом создания и внедрения изобретений побуждают по-новому взглянуть на саму структуру взаимосвязей между системой образования, наукой, госпрограммами, бизнесом и уровнем инновационного развития региона.
Теория или практика
— Вы впервые в Перми?
— Да, я приехал по приглашению Пермского государственного национального исследовательского университета. Визит в Прикамье связан с тем, что в свет вышла моя книга «Инновационные системы. Достижения и проблемы». В течение последних 10 лет я писал статьи об инновационных системах стран мира, прежде всего Израиля, США и России. Всё это было собрано в книгу, которая издана крупным научным издательством Германии на русском языке. Это одна из немногих моих монографий, изданных на русском. Она вызвала резонанс. Меня стали спрашивать: всё это интересно, но как можно что-то практическое сделать? Как применить опыт других стран в России? В книге я рассматриваю вопросы инновационного инжиниринга, инновационных технологий. И то, как это внедряется в «отсталых странах»: США, Китае, Израиле, Швейцарии, Финляндии, Южной Корее. И конечно, в передовой России. Правда, почему-то в «отсталых» успехи внушительные. Причём я рассмотрел разные примеры систем – от жёстко административной системы Китая до абсолютно негосударственной системы США.
— О практическом применении и локализации зарубежного опыта в конкретном регионе тоже есть вопрос…
— Вы знаете, в интервью это не рассказать, даже если бы у нас было 33 свободных часа. А я и так потерял 14 часов из-за того, что мой рейс из Тель-Авива в Москву был отменён из-за отсутствия пассажиров. С этого началось моё путешествие в Пермь. В общем, были сложности. Но это меня не остановило. Я здесь потому, что мне больно за Россию. Мои предки из Польши и Эстонии оказались в России при Петре I. Я уехал из Советского Союза в Израиль, живу в Хайфе. Собственную компанию вчера продал американцам. Сегодня встречаюсь с новым работодателем — я стал директором инвестиционной компании.
— Это как-то связано с визитом в Пермь?
— Нет, никак не связано. Не помню, чтобы кто-то на российской бирже давал деньги на инновации. Эта компания стоит на американской бирже Nasdaq в силу специфики. У американского среднего класса денег в десятки раз больше, чем национальный бюджет США. В американских банках очень низкий процент — 0,3–0,4 годовых. Поэтому американцы стараются свои деньги сохранить и приумножить. Как? Вкладывают их в инновации. Кто-то вкладывает самостоятельно — процентов 20–25, остальные — через доверительный фонд. Поэтому в Америке есть деньги, которые идут на инновационное развитие страны. В США государство финансирует 30–40 процентов фундаментальных работ по социологии, психологии, есть военная программа, которая субсидирует поисковые технологии. Сначала это была национальная программа. Потом поняли, что наука интернациональна, и стали финансировать подобные исследования и за рубежом, кроме России.
Духовность или деньги
— Почему, занимаясь наукой в области химии и нанокомпозитов, вы стали писать статьи об инновационных системах?
— Началось всё с конференции, которую 10 лет назад в Москве организовал председатель Совета Федерации РФ Сергей Миронов. Руководителем был мой близкий друг, академик Алексей Сисакян. Меня пригласили с тем, чтобы рассмотреть тему перспектив российской науки. Я запомнил, что на этой конференции выступал представитель Русской православной церкви. Он сказал, что главное в российской науке – это ее духовность. Так сложилось, что я был следующим выступающим. Поэтому мне пришлось вступить в полемику и сказать, что главное в науке, для того чтобы она была эффективной, — это деньги. Я ведь из Израиля, сами понимаете… С тех пор не устаю говорить, что ничего выгоднее, чем вложение в науку, не существует.
Я руковожу ассоциацией изобретателей Израиля. По количеству изобретений мы входим в первую десятку мира в области медицинских технологий. Личных изобретений, созданных в Израиле, больше, чем в других странах мира. Думаю, это показательно. Сегодня Израиль находится на третьем месте, уступая США и Китаю. В Китае ежегодно создается больше изобретений, чем в Америке. Кроме того, я действующий учёный, моя специальность — «зелёные» нанотехнологии.
— Теме инноваций посвящена и встреча с пермскими предпринимателями?
— Дело в том, что я хорошо знаю ситуацию в России, часто выступал на экономических форумах. Наверху есть понимание, что инновации нужны. Но кроме понимания нужны действия. Например, мы готовим инновационных инженеров за рубежом, но не в России. Когда в министерствах объяснили, почему это важно, в «Сколково» срочно организовали курсы лекций — моих и моего коллеги. А дальше — типичная картина. Я спросил, кого я буду учить. Мне дали список тех, кто записался на курсы: три социальных работника, шесть журналистов, восемь экономистов и один инженер из Бауманского института. Но непродуктивно учить инновационному инжинирингу неинженеров. К счастью, «Сколково» имеет филиал в Томске, и вот там нашлись люди, которым действительно это надо.
— Десятки ваших статей посвящены научным темам и системе образования, но обычно бизнесменов больше интересует практика…
— В США есть научно-популярный журнал Scientific American, он выпускается с 1845 года. В России он тоже издаётся под названием «В мире науки» и служит в основном для расширения кругозора российских учёных. А в США его читают в основном бизнесмены. Но чтобы понимать эти материалы, нужен университетский уровень образования. Почему американцы бегут вкладывать в науку и следят за современными исследованиями? Считается, что доходность вложений в науку в США в среднем составляет 15 процентов. А в банках — 4 процента. Вот и объяснение, почему наука интересна бизнесу. А что же в России? А всё замечательно. Во что вкладывают деньги русские олигархи? Это известно: в спорт, причём зарубежный. Если вы придёте в любой израильский университет, то увидите при входе памятные таблички: факультет электроники построен на средства семьи такой-то — фамилия. Этот опыт распространяется в других странах. Взяв за пример «Технион», один китайский бизнесмен построил в городе Гуанчжоу технический университет.
Приведу ещё один яркий пример, говорящий о разнице подходов. Сегодня в Израиле больше 30 нанотехнологических предприятий. Для маленькой страны это достаточно большое количество. Как и в других странах, у нас есть структура, которая занимается развитием нанотехнологий, — Национальная технологическая инициатива. В Израиле сначала эта структура состояла из одного сотрудника, работающего на полставки. Затем в ней стали работать два сотрудника.
Если вы сравните, какое количество крупнейших и высокооплачиваемых специалистов работает в Роснано, вы увидите разницу. Однако количество предприятий, созданных Роснано, меньше, чем в Израиле. Это к вопросу о результативности.
В течение многих лет в Советском Союзе я был заместителем директора крупного исследовательского института и занимался научной работой. В период перестройки меня заинтересовали проблемы бизнеса и организации внедрения изобретений в промышленное производство. Через 5-6 лет моего пребывания в Израиле я стал директором по науке и развитию одной из крупнейших американских авиационных компаний. Затем перешёл в другую, третью. И во всех этих компаниях я занимаюсь коммерциализацией инноваций. Это позволило мне по-другому увидеть многие проблемы, и не только научные.
США или Израиль
— От чего зависит уровень развития инноваций?
— Надо понять, почему в одних странах наука и технологии развиваются, а в других — нет. Для того чтобы получить сравнительные данные, нужно соотнести затраты и количество занятых ученых к ВПП. Приведу несколько статистических данных. Первое место в мире по вложениям в науку занимает Израиль — 4,8 процента. На втором месте Швейцария — 4,6 процента. В конце первой десятки — США. Россия находится на 48-м месте. То есть по отношению к внутреннему продукту Израиль вкладывает в науку очень большие деньги. Особое развитие получили такие направления, как биотехнологии и интеллектуальные системы. В страну прибыли многие учёные. Однако сразу использовать их в науке было невозможно. Проблему составляло незнание языка. Я до сих пор плохо говорю на иврите. Поэтому государство разработало очень интересные программы, которые потом использовались и другими странами. Первое, что было создано, — это система технологических «теплиц». Государство вкладывало 85 процентов инвестиций, оставшуюся долю — внешний инвестор. Я думаю, это было сделано очень правильно. Пусть и за маленькие деньги, инвестор вкладывает только в то, что выгодно. Израилю удалось создать много новых высокотехнологических «теплиц». Сегодня они в основном перестали быть государственными, нашлось много компаний, которые захотели участвовать в этом. Причём иностранных компаний.
Это значит, что этим фирмам выгодно работать в Израиле. Важно, что вложение государства, вот эти 85 процентов — это не кредит, который нужно вернуть. Если вы достигли успеха, 2–3 процента прибыли отдаёте государству. Если ваш проект неудачен, то вы не банкрот, вы просто израсходовали эти деньги. Эта свобода позволила разработать многие инновационные проекты, особенно в области химии и медицины. В Израиле сегодня широко применяется медицинская техника с возможностью 3D-печати. И в эти проекты вкладываются большие инвестиции. И я считаю, что модель государственно-частного партнёрства подходит и для России. Хотя не менее интересна модель Китая.
Университет или человек
— Какой опыт Китая, по вашему мнению, стоило бы перенять?
— Я являюсь экспертом образовательной программы Китая «Тысяча талантов», мне она кажется очень интересной и принципиально важной. В России принята программа развития высшего образования «5 из 100». Предполагается, что за несколько лет мы должны создать пять университетов мирового уровня. Простите, я настолько возмущён этой программой! Почему? Потому что не может целый университет быть выдающимся — только люди.
Китайцы хотят, чтобы через 7-10 лет у них появилась всего тысяча ученых мирового уровня. Для Китая это не так много. Но именно эта тысяча определяет движение науки вперёд. Однако начинать готовить учёных необходимо с начальных ступеней образования.
— С какого возраста?
— В Израиле есть лауреат Нобелевской премии, который однажды на российском экономическом форуме в Санкт-Петербурге шокировал общественность, когда сказал, что поздно готовить учёных в школе и университете. Это нужно делать в старшей группе детского сада. Этот учёный в Хайфе ходит на занятия в шесть детских садов и ведёт уроки науки.
— Вы привели примеры зарубежного опыта, в том числе в образовании. А что делать российским вузам? Есть ли удачные примеры развития научных проектов?
— Знаете, всё зависит от того, чего люди хотят. У меня есть интересный пример Воронежского университета. Около 25 лет назад я приехал в Воронеж по просьбе моих друзей. И услышал, что зарплата профессора университета в их вузе — 150 долларов. Я не мог понять, как на эти деньги можно жить. И предложил свои конкретные рекомендации, что стоило бы поменять в системе работы университета. Рекомендации могут быть только индивидуальными для конкретного вуза. Сегодня этот университет входит в число лучших университетов строительного профиля Европы. Они открыли филиалы в Шанхае и Ханое, где преподают на китайском и вьетнамском языках. Они зарабатывают хорошие деньги. Зарплаты профессоров стали четырёхзначными. И когда они добились финансовых успехов, у них появились и другие достижения. Например, они привлекли инвестиции в размере почти миллиарда долларов на создание центра испытания конструкций. Также перемены позволили вузу открыть факультет военного строительства. Выяснилось, что военные училища не готовят таких специалистов.
Вообще если вы хотите выплыть, то вам нужно взбивать сметану. Это очень старая технология, и она хорошо работает.
Текст: Мария Трокай
Фото: Владимир Бикмаев
