Премьера балета «Ярославна» (12+) Бориса Тищенко в постановке Алексея Мирошниченко, состоявшаяся в середине декабря 2023-го в Пермском оперном, без преувеличения, стала самым ожидаемым театральным событием первой половины сезона.
В прошлом году Пермский театр оперы и балета, один из ведущих нестоличных ньюсмейкеров театральной жизни страны, выдал столько новостей на тему кадровых перестановок-увольнений (поменялось всё руководство театра), что первая балетная премьера невольно стала восприниматься не просто премьерой, а творческим манифестом.
Возвращение Алексея Мирошниченко, нового старого главного балетмейстера, который успешно проработал руководителем Пермского балета с 2008-й по 2020-й, а затем ушёл в бессрочный творческий отпуск, потому что в Перми «балет стал при опере пасынком», было встречено с явным энтузиазмом. Предположения, что теперь всё будет, как при бабушке, во многом оправдались почти сразу. Спектакли классической балетной линейки, которых раньше ждали и ловили месяцами, резво замелькали в афише, в труппу вернулся премьер Георгий Еналдиев (покинувший её весной 2023-го по той же причине), а над первой постановкой после «смутного времени» и «затмений» дружно заработала старая добрая команда Мирошниченко вместе с музыкальным руководителем и дирижёром Артёмом Абашевым, который со скандалом ушёл из театра (по другим причинам) два года назад.
Естественно, для премьерного спектакля требовалось нечто особенное и масштабное – выбор пал на легендарную партитуру Бориса Тищенко, воплотившуюся в знаковую постановку Ленинградского МАЛЕГОТа. Идею создания балета по мотивам поэмы «Слово о полку Игореве» композитору предложил хореограф Олег Виноградов. Он же выступил художником и автором либретто мировой премьеры «Ярославны», выпущенной в 1974 году в соавторстве с режиссером Юрием Любимовым. Получив поддержку ленинградской интеллигенции, эта новаторская вещь быстро стала считаться прорывом, засветилась на Авиньонском фестивале, шла на сцене четырнадцать лет, но после эмиграции Любимова была снята, и балет Тищенко, который успели поставить также в Новосибирском театре, надолго отправился «на полку».
Лишь в 2017 году постановка «Ярославна. Затмение» в версии Владимира Варнавы появилась на сцене Мариинского театра. Созданная в остро ироничном ключе и основанная на растиражированных медиасимволах, она просуществовала гораздо меньше исторического спектакля МАЛЕГОТа. Так что пермскую версию «Ярославны» можно считать реанимацией знаменитой партитуры, ценность которой состоит ещё и в том, что музыка авангардиста Тищенко оказалась максимально созвучной «Слову…».
Изначально балет назывался «Затмением». И речь в нём шла не столько о затмении солнца, которое, как подчёркивается в литературном первоисточнике, грозно преграждало путь дружине Игоря, сколько о личном «затмении» князя Новгород-Северского, героически настаивающего на походе, обернувшемся для русичей бессмысленной трагедией. Походе, давшем начало тяжелым испытаниям и спровоцировавшем половцев на ответные вторжения и многолетнее иго.
Первое, что поражает в балете-оратории Тищенко, это даже не партия хора, по значимости не только не уступающая видеоряду, но в чём-то его превосходящая – в ней мы внятно слышим каждый фрагмент «Слова…». Поражает несценичность и самодостаточность партитуры, которой, кажется, «не нужны» ни танец, ни сценография, ни световое оформление. Настолько она гипнотически выразительна, скрупулёзна и динамично разнообразна. И это не могло не стать вызовом для авторов спектакля.
Ныряя в сложнейшую музыкальную ткань, полную самых невероятных ритмичных рисунков и неожиданных переплетений, Артём Абашев больше напоминал укротителя, чем дирижёра. И ожившая партитура-стихия подчинялась, сводилась в единый голографичный узор… Богатство оркестровых красок в обрамлении невероятных басов мужского хора стало самым настоящим порталом в былинный мир Древней Руси, который вставал на сцене ёмкими лаконичными образами сценографа Альоны Пикаловой.
Пожалуй, костюмы и свет есть несущая конструкция этого видеоряда: комбинация белого, серебристо-стального, сизого с перламутром и всех оттенков полупрозрачно-голубого в невероятной красоты струящихся льняных женских платьях, символах Древней Руси. Русь былинная сочинена лёгкими деревянными храмами, среди которых возникает тотемный человековолк, пазл древнего языческого мира.
Половецкие идолы, чудо-богатыри в шлемах, чёрные вороны-клювы, облачные девы-«виллисы» – с каждой картиной спектакля количество и качество сказочных персонажей нагнетается. И вот уже перед нами не стройный набросок в духе зрелого советского авангарда, а фрагменты детского ужастика в музыкальном театре средней руки…
Тут и половецкая рать в образе мультипликационных енотов-куниц, воплощённых женским кордебалетом, и ведьмы-химеры, терзающие русского воина, и сама Смерть в ярком трико на пуантах. Так и хочется спросить: при чём здесь пронзительная изысканно-сложная музыка балета Тищенко и как с ней зарифмованы «горизонтальные» образцы драмбалета семидесятых?
Может быть, хореограф-постановщик интуитивно решил обратиться к счастливому времени периода Николая Боярчикова, когда Пермский балет только-только начал входить в свой зенит (помните, Надя Павлова, Любовь Кунакова, Галина Рагозина и ряд других звёзд, косяком улетающих в бывшие императорские театры)? Может быть, труппа всё-таки оказалась не совсем готова к сложносочинённой хореографической лексике, которую так ждали белетоманы? Ну, и два с половиной месяца для трёхактного балета – всё-таки маловато.
В итоге мы видим простёртые руки, пафосный, почти чеканный шаг, выразительные фиксированные позы, бесконечные линии плюс эффектные массовые сцены битв русских и половецких дружин. Периодически хореографический текст и вовсе трансформируется в застывшие на мгновенья пластические картины к литературному первоисточнику. И это, может, интересно и неплохо, но только не в академическом музыкальном театре с брендом «Пермский балет».
Поскольку Мирошниченко лично переписал либретто, в нём оказался ряд канувших в лету персонажей – князь Смоленский Давид Ростиславич, князь Трепольский Мстислав Владимирович, Буй-Тур Всеволод, Владимир, князь Путивльский со товарищи, Овлур и т.д. и т. д. Идентифицировать их нет ни возможности, ни, честно говоря, желания. А вот что приятно удивляет, так это четыре исполнительницы Ярославны – по одной на каждый из четырёх премьерных спектаклей. Право, хочется назвать каждую! Полина Булдакова, Булган Рэнцэндорж, Альбина Рангулова (в другом составе Альбина и Булган танцуют Смерть), Диана Куцбах. Все справились очень и очень достойно.
Игоря Святославича исполнили Кирилл Макурин, Сергей Угрюмов и Георгий Еналдиев (и это тоже отличный повод порадоваться, что премьер Еналдиев снова у нас). Его Игорь – живой, импульсивный, понятный и близкий, что важно именно в заглавной партии. Кирилл Макурин тоже отметился сценической раскованностью, а не только отслеживанием тщательно выполненных балетных па, как было в прошлых сезонах. Много в «Ярославне» и отдельных эпизодических удач вроде того же Овлура (Арнай Онарбаев, Кирилл Галимянов) или Убитого (Генрих Райник), разных духов и прочей нечисти. Труппа, что называется, так истосковалась по танцу, что готова буквально на всё, если в ней работает признанный творческий лидер с горящими глазами. А Алексей Мирошниченко именно таков.
Есть надежда, что будет и Танец.
Наталья Земскова
Фото Никиты Чунтомова / предоставлено пресс-службой Пермского академического театра оперы и балета.
