Первое, что бросается в глаза при общении с Полиной Ланцевой (Булдаковой), прима-балериной Пермского оперного – это, извините, полное отсутствие премьерского снобизма.
Полина заливисто смеется и энергично жестикулирует, чтобы донести свою мысль, весело рассказывает о жизни в училище и несколько раз встает, чтобы показать упомянутое в разговоре балетное па. И к концу интервью можно действительно поверить в то, что это так легко и просто – быть балериной...
– Полина, но ведь не каждая девочка сможет приехать из Екатеринбурга в Пермь, поступить в хореографическое и остаться жить в интернате на годы...
– Вы знаете, я – «коллективный ребенок» и всегда все это любила – лагеря, разные мероприятия, поездки... Чтобы все вместе, дружно и весело. Пятнадцать лет для поступления – поздновато, конечно, но меня приняли, попросив скрутить пируэты, показать баланс, прыжок, вattement fondu. До этого я шесть лет училась в Екатеринбургском лицее имени Дягилева на отделении хореографии, так что подготовка была.
В лицее у нас ставил дуэты педагог Пермского хореографического Евгений Владимирович Катусов; это был его совет – попробовать поступить. Девочка, конечно, взрослая, - объяснил он маме, но попытайтесь. И мы попытались, буквально на пару дней вырвавшись в Пермь.
Мама, драматическая актриса, прислушивалась к советам профессионалов. Меня и в танцы отдали, когда мамин педагог по сценическому движению заметил, что я всё время пританцовываю.
– Это судьба, а не педагог. Но вот неужели вам не было страшно – «интернат для балетных», все по свистку?..
– Я думала, будет хуже... Все мы смотрели документальный фильм «Пленники Терпсихоры» о Людмиле Павловне Сахаровой и Наталье Балахничёвой, так вот могу сказать, что все далеко не так страшно и трудно, как показано там.
– Когда Людмила Павловна Сахарова посмотрела этот фильм Ефима Резникова, она сказала: «Фима, ты многому меня научил – больше я так выкладываться не буду»... И потом, это все-таки был год подготовки к конкурсу, а конкурс и обычная учеба – вещи разные. Как начинался ваш день в интернате?
– В комнате – четыре человека. В восемь утра заходит воспитатель, включает свет: подъем. Кто-то это делал доброжелательно и спокойно («Девочки, давайте вставать»), кто-то не очень, – мол, залежались, подъем! Умылись и идем через дорогу – завтракать. Завтрак самый обычный; повара были очень добрые, подкармливали, как могли.
После завтрака шли общеобразовательные предметы (четыре урока), затем – классика.
Если вдруг заболел, спускают вниз, в изолятор, но я не помню, чтобы мы часто болели. Знаете, что было самое сложное? Запрет гулять без сопровождения взрослых, но это только до первого курса. После пятого класса (это школьный девятый) ты резко чувствуешь разницу. С первого курса тебя начинают готовить к театру, к классике добавляются современный, характерный и, главное, дуэтный танец. Из предметов – музлитература, история балета, изобразительное искусство.
А что такое дуэтный танец? Это значит, ты не должна весить больше пятидесяти килограмм, иначе мальчик не сможет тебя поднять и надорвет спину.
– Это значит диета и постоянные взвешивания.
– Ну, взвешивают в училище раз в полгода. Я не сидела на диете никогда, но другие девочки – да; кого-то даже из анорексии вытаскивали. Это миф, что балетные ничего не едят – откуда тогда брать силы? Нужно держать баланс, вот и все.
К нам относились очень внимательно. Когда у меня вдруг внезапно упал гемоглобин до семидесяти, каждый день давали по куску хорошего мяса.
...Нет, определенный прессинг на занятиях, конечно, был, например, кому-то могли бросить «Корова!..». Но это «корова» звучало почти добродушно, без уничижительного оттенка.
– Что в балете самое главное? Данные? Упорство? Чувство партнера? Что требуется для того, чтобы стать Балериной?
– У меня хорошие данные – стопа, растяжка... У меня нет и не будет таких рук, как, скажем, у Ульяны Лопаткиной, которую я считаю очень красивой... Но хорошие данные в балете не самое главное. Если данных не так много, можно найти такие положения, в которых недостатки почти незаметны.
Чтобы стать балериной, нужно вовремя встретить своего педагога, который не только научит, но и поддержит в трудную минуту. Это важнее всего.
Мне повезло, моим педагогом стала Наталья Анатольевна Моисеева. Она чувствовала все кризисные моменты и помогала, как только могла. Это во многом ее заслуга, что я танцую ведущие партии.
Помню, как в школе под руководством Натальи Анатольевны мы сто раз (буквально сто раз!) повторяли танец фрейлин из «Спящей». До сих пор эта мелодия крутится в голове.
– Для балерины вы довольно долго сидели в декретном отпуске – чуть больше года. Как произошло возвращение на сцену?
– Да, довольно долго, так вышло. А потом... только когда родился сын, я поняла, как устала за эти годы: прессинг, физические нагрузки, нервы, эта история с моим гемоглобином, когда я, уже работая в театре, едва не падала в обморок. Меня буквально заставили пройти обследование, нашли зарубцевавшуюся язву.
Словом, я с удовольствием сидела дома с ребенком в своей «маленькой жизни». Хотя это условное сидение, конечно: в одну руку берешь ребенка, в другую – коляску, и на улицу.
В какой-то момент Наталья Анатольевна, спрашивает, когда я собираюсь выходить. Понимаю, что надо, но всегда что-то объективно мешает.
Подсознательно я, конечно, тянула – ждала, что, может быть, в нашей балетной труппе появится ещё одна ведущая балерина, кроме Булган. Потому что если заболевает Булган или я, вторая тянет весь репертуар. А это очень-очень сложно.
Восстановилась, я, впрочем, быстро – у меня мягкие мышцы. Все удивлялись: Полина, ты как будто и не сидела в декрете.
– Да, Булган Рэнцэндорж танцевала все заглавные партии в августе на гастролях в Санкт-Петербурге. Чем отличается спектакль от работы в классе?
– Всем. На спектакле может быть другой темп, а ты же не подойдешь к оркестровой яме, не скажешь дирижеру: можно помедленнее? На спектакле другая нервная нагрузка, хотя я никогда не боялась и не боюсь сцены. Во время спектакля ты можешь не заметить мелкой травмы и продолжать танцевать... Да все, что угодно.
Есть не очень трудные спектакли, а есть очень трудные – «Лебединое озеро», например. Там все идет от лопаток; другая пластика плеч, рук, спины, все мышцы работают по-другому. На следующий день болит каждая. Там широкая эмоциональная палитра – от нежности и утонченности до властности и злой силы.
Сезон гриппа для нас – самое трудное время, потому что как правило, заболевают все сразу. Каждое утро в день спектакля сверка: все ли в строю?
В строю не все, идут замены...
– Есть ли у вас любимый спектакль в нашем театре?
– Есть. «Золушка» в постановке Алексея Григорьевича Мирошниченко. Там все на своих местах, это важно... И – это балет про балет. Хорошо, что вернулась в репертуар «Свадебка» и чудесные «Зимние грезы»...
– Почему вы распределились в Пермский театр?
– От страха, наверное. Я адаптировалась в Перми, я привыкла к театру, здесь меня ценят и любят (надеюсь). Да, большая нагрузка; бывает, что очень большая, но я соскучилась по театру и с радостью вышла третьего декабря в «Русском танце» «Лебединого озера». Это было символично и очень эффектно – выйти на авансцену и поклониться публике: «Здравствуйте, я вернулась!».
Записала Наталья Земскова
Справка
Полина Ланцева (Булдакова). Родилась в 1992 году в Екатеринбурге. В 2011 году окончила ПГХУ и была принята в труппу Пермского театра оперы и балета. С 2015 года — солистка Пермского балета, с июня 2016 года - прима-балерина. Лауреат международного конкурса «Арабеск-2014». Муж – Николай Ланцев, артист Пермского балета. В семье есть сын.
Снимки предоставлены пресс-службой Пермского академического театра оперы и балета.
