Галлы, боги и выставка голосов: «Норма» – предпоследняя премьера сезона в Пермской опере

В Пермском академическом театре оперы и балета – предпоследняя премьера сезона: опера «Норма» (12+) Беллини в постановке режиссёра Максима Петрова.

Музыкальный руководитель и дирижёр – Мигран Агаджанян, сценограф – Альона Пикалова, художник по костюмам – Ирэна Белоусова. Куратор проекта – Аркадий Ипполитов. Художник по свету – Константин Бинкин.

Один из главных мировых шедевров музыкального романтизма, лирическая трагедия «Норма» Беллини, никогда не ставилась на сцене Пермского оперного. Да и в России этот образец стиля бельканто идёт не так часто, как скажем, в Европе. Зато беллиниевская Сasta Diva давно проживает в российском кино – знаменитую каватину любят многие кино- (и театральные) режиссёры, а Никита Михалков и вовсе вставлял её едва ли не в каждый второй фильм. И не только он.

И если главная ария Нормы всем прекрасно известна, то либретто не грех и пересказать. Место действия – территория древних кельтов, Галлии (современной Франции, Бельгии, части Швейцарии, Германии и Северной Англии), оккупированной Римской империей во времена правления Юлия Цезаря. Время действия – 50-й год до нашей эры. Галлы изнывают под гнётом захватчиков и ждут сигнала к восстанию от касты жрецов – друидов и бардов. Друиды совершают свои обряды лунной ночью в священной роще, используя кустарник омелу, который растёт на ветвях сакрального дуба.

Сюжет разворачивается вокруг главной жрицы, Нормы, способной видеть будущее. Галлы ждут, когда, наконец, боги, пошлют ей знак начать войну против оккупантов. Жрица ведёт двойную жизнь. В одной она – «целомудренная дева», стоящая во главе храма, в другой – тайная жена римского проконсула Поллиона, нарушившая обет безбрачия и родившая ему двоих детей.

Мир, который она проповедует, нужен, прежде всего, ей самой, поэтому боги «не шлют никаких знаков». Поллион влюбляется в Адальджизу, девушку, служащую при храме. В отчаянии Норма призывает галлов к восстанию и добровольно восходит на жертвенный костёр как преступница, предавшая родину. Потрясённый Поллион присоединяется к ней.

Опера, написанная Беллини в 1831-м году, поставлена по либретто Феличе Романи, созданного по мотивам трагедии Александра Сумэ «Норма, или Детоубийство». Но никакого инфантицида у Беллини нет. Доведённой до отчаяния предательством Поллиона Норме эта страшная мысль приходит в голову на один миг, но и только... Скорее, эта мысль – мера глубины горя и полубезумного состояния.

В буклете, выпущенном к премьере, куратор Аркадий Ипполитов долго объясняет, что в качестве эталона для стилистического решения пермской «Нормы» выбраны картина «Сон Оссиана» Жана Огюста Доминика Энгра с «его странной потусторонностью» и фантастические проекты французских архитекторов конца XVIII века – Этьена-Луи Булле, Клода-Николя Леду и Жан-Жака Лекё с их «холодной отстраненностью...».

Но зритель, в отличие от критиков, далеко не всегда читает не только буклеты, но даже либретто. Обычно он приходит, смотрит на сцену и, опираясь на созданный видеоряд, выстраивает собственный образ спектакля. Что видит зритель в нашем случае? Он видит строгую конструкцию голубоватого цвета из двух вертикальных башен по краям сценического пространства.

Башни с бойницами максимально выдвинуты на авансцену. Они вполне могли бы считаться защитными укреплениями, если бы не тотальная кафельная плитка поверх и не большие круглые отверстия для стока воды, какие обычно устраивают в бассейнах. Хотя почему нет... Дело происходит на оккупированной территории, храм уловных друидов может находиться где угодно: главное, чтобы он в нужный момент мог стать военной крепостью.

То есть, пространство и время условны... Сцена погружена почти в полный мрак, мы не знаем, что там происходит. Время от времени она подсвечивается – появляется воины в маскхалатах, опять же условных. «Ополченцы» с кольями готовы к войне. Может, это и вовсе не ополченцы, а «небесное войско», вставшее на защиту порабощённых.

Главные режиссёрские вводные пермской «Нормы» – тотальная статика и искусственное камерное пространство. Зачем оно нам, обладателям тесноватой оперной сцены, в который раз непонятно. Понятно, что большую сцену обжить в спектакле гораздо сложнее.

Режиссёр Максим Петров, известный как хореограф-постановщик и второй раз в жизни взявшийся за оперу (первой была «Байка. Мавра. Поцелуй феи» по ранним партитурам Стравинского), максимально лишил исполнителей возможности хоть какого-то перемещения. Солисты либо поют в узких нишах, либо находятся практически на краю сцены.

Им «разрешены» специально поставленные жесты или – фрагментами – пантомимный шаг. Но это максимум. Во время той самой арии, когда Норма жнёт омелу волшебным серпом и возносит Луне молитву, певица, например, довольно долго стоит в одной позе, высоко подняв серп и держа его за оба конца, словно нимб. В другой сцене «храмовые девушки» плывут, стараясь держаться в одной плоскости и р-р-раз! – падают точно в пропасть.

Значительная часть сценографических задач решена чёрно-белыми костюмами. В отличие от декораций они красивы, причудливы и сложны; где-то даже затейливо-сказочны, как и положено в фантастическом мире друидов.

Заглавная партия Нормы – одна из самых трудных в репертуаре сопрано. Бельканто, этот внешне блестящий и лёгкий стиль, требует от исполнителя абсолютной вокальной техники: виртуозной кантилены, точной филировки, безукоризненной колоратуры. Партия написана композитором для известнейшей исполнительницы своего времени Джудитты Пасты (Италия). В ХХ веке с ней сравнивали в «Норме» двух других звезд – Марию Каллас и Монтсеррат Кабалье.

Премьера «Нормы» в Пермской опере получилась настоящей ареной дебютов. С одной стороны – хореограф Максим Петров в роли оперного режиссёра, с другой – состоявшийся тенор Мигран Агаджанян, впервые выступивший в роли дирижёра-постановщика, с третьей – приглашённые солисты, среди которых «сама Джиоева».

В спектакле партию Нормы, кроме неё, исполняют две солистки – Элона Коржевич и Мария Баянкина. Самый первый премьерный спектакль, который состоялся 26 июня, по статусу пела Джиоева. Её особенный «крупный», глубокий голос – лирико-драматическое сопрано – не то чтобы очень подходит для белькантовых партий, особенно, для Нормы. Чувствовалось, что для певицы это – экзамен: сдать его удалось, но с видимым усилием: звезда легко демонстрировала полнокровные низы и крепкую уверенную середину, но верхи шли почти на пределе...

Широта, величие, омуты страсти – всё это читалось и драматически, и эмоционально, но настоящий фурор в этот раз произвела Элона Коржевич, которая, извините за банальность, пела душой, виртуозно обошла все подводные рифы и без видимых усилий демонстрировала лёгкое прозрачное звучание и точные колоратуры.

Так что оперную труппу с таким приобретением можно только поздравить. Практически не уступала Коржевич другая прима Пермской оперы – Наталия Ляскова, отлично справилась со сложной партией Ирина Байкова ((Анальджиза).

А вот лучшим Поллионом премьерных показов стал тенор Ованнес Айвазян, который каждую свою, даже самую короткую арию подавал и актёрски, и музыкально так, что «эпицентр спектакля» мгновенно смещался на его героя – искреннего, мучительно страдающего, обуреваемого целым спектром чувств.

Во втором акте темпоритм, заданный дирижёром, явно замедлился, показалось, что музыкальная ткань несколько сгладилась и даже провисла, но с выходом Поллиона-Айвазяна всё оживало и вновь било ключом.

Судя по «Норме», темповые контрасты – конёк Миграна Агаджаняна, который любит внешние эффекты и ведёт спектакль уверенной рукой, демонстрируя и багаж опытного исполнителя, и знание разных оперных школ. И оркестр под его управлением звучит сочно и интригующе.

Оркестр и особенно хор – одно из главных украшений этого спектакля. Кажется, хору всё нипочём – и темповые контрасты, и внешние эффекты, и красоты стиля, требующие школы и большой подготовки, и все дополнительные смыслы, «ответственность» за которые здесь ложится на хор.

«Норма» Беллини – это целый каскад музыкальных шедевров, и они были эффектно продемонстрированы – начиная с дуэта Нормы и Анальджизы и заканчивая трио с Поллионом. Настоящий мастер-класс и урок бельканто, за который можно простить всё – и невнятную сценографию, три часа нависающую в одном и том же образе над озадаченным зрителем, и полуконцертный вариант исполнения на авансцене, и многое другое. «Норма» Беллини – это всё-таки не режиссёрские опыты, а, скорее, выставка голосов. И она состоялась.

Наталья Земскова