Приглашение на казнь: к 200-летию Достоевского Театр-Театр обратил Раскольникова в террориста

Пермский Театр-Театр представил вторую премьеру сезона. Спектакль «Раскольников» (18+) в постановке Марка Букина состоялся в одном из корпусов бывшего Завода Шпагина.

Сценограф и художник по костюмам – Дмитрий Разумов, музыкальный руководитель и композитор – Андрей Платонов. Художник по свету – Евгений Козин. Проект реализован с использованием гранта, предоставленного ООГО «Российский фонд культуры».

То, что постановщики попытаются убежать от 200-летнего Федора Михайловича Достоевского со спринтерской скоростью, захватив его главного персонажа, было ясно на берегу. Перед спектаклем всех предупредили – проект «нестандартный», границы между романом и сегодняшним днем размыты, создано «мультижанровое пространство на стыке документального, реалистичного, исторического и сценически-театрального контекста».

Ну, нам не привыкать – все спектакли Театра-Театра нынче мультижанровые, моножанровых и не сыщешь. Другое дело, что многие из них укладываются в направление мюзиклового интертеймента, то есть, развлекательного музыкального театра, а куда укладывается «Раскольников», пока не очень понятно.

Хоррор-не хоррор, пост-драма, не пост-драма... Знаете, одно время были модны исторические реконструкции, когда увлеченные люди выходят в поле и воспроизводят в деталях, например, Куликовскую битву или еще что-нибудь событийное.

Основная часть сценического высказывания «Раскольникова» – «реконструкция» некого обобщенного террористического акта, совершенного бандитами в черных масках, как нас учит старое недоброе американское кино, где бандитов, как правило, играют звезды первой величины.

Первым из такого кино приходит на ум криминальная драма «Схватка» (18+), в которой преступники Нил Макколи (Роберт де Ниро) и Крис Шихерлис (Вэл Килмер) очень красиво ходят, не менее «красиво» убивают и исчезают, а все, кроме героического лейтенанта Ханны (Аль Пачино), отползают в безопасную сторону.

В спектакле все происходит максимально эффектно, максимально натуралистично, максимально долго, и что хуже, максимально громко. Раскольников, например, довольно продолжительное время изо всех сил молотит по металлической бочке, а так как везде закреплены микрофоны, это выносишь с трудом.

Значительную часть второго действия в зале работает ударная установка, которая к тому же вызывает ощутимые вибрации, и это вполне может сойти и за пыточную машину... Что ж, это агрессия, а агрессия дискомфортна, терпите.

Спектакль четко разделен на две части: первая – бандиты под предводительством Раскольникова пытают Семена Мармеладова (опять дубинки, плевки и крики), вторая – собственно теракт, «художественно переосмысленный» в рок-концерт, когда люди в черном эффектно как бы расстреливают танцующих – те падают, будто подкошенные.

Вот что коробит и ранит – эффектно! Когда это осознаешь, желание следить за мыслью пропадает. Потому что эстетизация убийства (о чем напоминать уж совсем неудобно) может вызвать одно-единственное чувство – чувство отвращения.

Обе части прослоены редкими монологами и диалогами, взятыми из первых глав романа «Преступление и наказание». Террористы-смертники в масках с дробовиками и прикрепленными к телу взрывными устройствами, заполняющие две трети спектакля, – видимо, клоны Раскольникова.

Но об этом думаешь в последнюю очередь, потому что, повторюсь, все настолько натуралистично, что каждую минуту ждешь – бомбы вот-вот сдетонируют, может, это уже не спектакль?..

Постепенно из тьмы (научились у Курентзиса напускать тьму!) проступает огромная длинная разверзнутая могила, она станет братской, когда жертвы, расстрелянные на концерте (в спектакле звучит композиция «Убей её», музыка Антона Девятова и Сергея Белова и композиции Егора Летова) начнут тихо подниматься и оставлять обувь на самом краю ямы.

Слева от братской могилы – подиум; он восходит на сцену, на сцене – зеркало для героя. Для антигероя, который пришел судить мир.

Думаю, все в зале вздрогнули от того, как Марат Мударисов в образе Родиона Раскольникова визуальным эхом невольно воскресил образ Тимура Бекмансурова, устроившего стрельбу в Пермском госуниверситете два месяца назад.

Причем сразу всем – именем, фамилией, национальностью, интонацией поведения, черной толстовкой с надвинутым на глаза капюшоном... С первых минут действия этот «Раскольников» ведет себя как хозяин – курит, закинув ноги на стол, сплевывает сквозь зубы, нагло оценивая каждого визави. Да, нам сообщили в театре, что репетиции «Раскольникова» начались задолго до трагедии в университете, но, но, но....

Как играет Марат Мударисов? Прекрасно. Все актеры играют прекрасно. Когда режиссер знает четко, чего хочет, – а Марк Букин знает, чего хочет от каждого персонажа, это видно сразу и всем.

Точно и тонко очерчен образ Сони Мармеладовой – Соню играет Алена Главатских. Когда эта бедная девочка неловко носится с пятилитровой прозрачной канистрой воды (в ней сияет ярчайший фонарь), влача на себе всю тяжесть жизни, больше ничего играть и не надо...

Но ведь неудобную дурацкую банку с фонарем нужно было придумать! Нужно было придумать, как эта бедная бестолковая святая Соня носится в красном тюлевом платье в сцене падения, а Дуня, знающая себе цену Дуня, ходит твердым шагом, как император Петр Первый, каждым движением утверждая себя.

Нужно было придумать, что к груди Анатолия Смолякова в образе Мармеладова тоже прикреплено взрывное устройство саморазрушения... Масса говорящих режиссерских находок, с которыми можно постановщиков только поздравить.

Думаю, это все-таки очень лабораторный спектакль, который со временем будет откорректирован и приведен несколько к иной аудио-визуальной версии. И, возможно, продолжен. Почему он назван «Раскольников»? Потому что ни осмысления, ни наказания, ни раскаяния в нем по замыслу нет – фабула заканчивается на первом визите Родиона к Соне.

Есть только преступление насилия, из которого практически не получается вынырнуть даже тогда, когда идут драматические сцены – с Мармеладовым, блестяще сыгранным Анатолием Смоляковым, Соней, матерью Раскольникова и Авдотьей Романовной. Так что никакого Порфирия Петровича здесь нет и быть не может.

Но есть совершенно макабрическая старуха Алена Ивановна, словно бы вышедшая из кошмарных снов своего убийцы. Старуху мастерски играет Мария Полыгалова.

Алена Ивановна в ее исполнении инфернально-ужасна, но в сравнении с двойниками главного героя, наводящими дробовики на всех подряд, она – просто старая добрая баба-яга на детсадовском утреннике. А реальность давно страшнее всех изобретенных в мире ужастиков...

Наталья Земскова
info@zwezda.su
^{Коллаж Юрия Токранова.}