«Ты не знаешь, мой сын, что такое война!» – Борис Ширшов и Алексей Решетов

Пермские поэты о Великой Отечественной. «Ты не знаешь, мой сын, что такое война!» – начало стихотворения ушедшего на фронт и погибшего в Сталинграде геолога, пермяка, выпускника университета Владислава Занадворова.

А выжившие и их потомки – знали и знают.

Борис Ширшов.
^{Согласился на медаль}

Поэтический дар Ширшова начал проявляться еще в раннем детстве. Его стихи постоянно печатались в уральской «Пионерке», «Всходах коммуны» и у нас в «Звезде».

В 1942 году вышел его сборник «Боевые частушки», содержавший актуальные тексты, вполне отражавшие настроения народа в начальный период войны.

Не мечтай об этом, Гитлер,
До Урала не дойдешь.
Обломают тебе крылья –
И домой не уползешь!

После окончания пулеметно-минометного военного училища Борис Валентинович попал на Степной фронт. В сентябре 1943 года при наступлении на Харьков гвардии лейтенант Ширшов был тяжело ранен: осколки вражеской мины перебили ему обе ноги, повредили позвоночник. Был момент, врачи уже сомневались, сможет ли двадцатидвухлетний парень хоть когда-нибудь ходить…

Борис перенес несколько сложнейших операций и всё-таки встал на ноги. Но о действующей армии пришлось забыть… Как ограниченно годного Ширшова направили на Дальний Восток, где фронтовик в составе труппы агиттеатра «Звездочка» выступал перед бойцами, которым еще только предстояло воевать.

В конце войны Ширшов был представлен к ордену Красной Звезды. Интересно, что наградной лист подписал военком Кагановичского (ныне – Дзержинского) района города Молотова, где Борис Валентинович трудился литработником газеты «Наш театр». Награды пришлось ждать еще два года.

И хотя наверху представление к ордену не утвердили, поэту вручили не менее почетную среди фронтовиков медаль «За отвагу». Получилось прямо как у Твардовского, которого Ширшов просто боготворил: «Нет, ребята, я не гордый. // Не загадывая вдаль, // Так скажу: зачем мне орден? // Я согласен на медаль».

Танкист
На высоте он с танком
был оставлен,
Чтоб поддержать атаку.
Но огнем
Четыре дня был
батальон придавлен
К земле.
И мы не думали о нем.
У рации, сменяясь, два связиста
И днем и ночью ждали позывных,
Но услыхать ни слова от танкиста
Не удалось ни одному из них.
На пятый день,
когда, врага откинув,
На высоту взойти нам удалось,
Увидели мы черную машину,
Пробитую снарядами насквозь.
Танкист сидел в песке, откинув тело
На сорванный
с разбитой башни люк.
И тускло фотография блестела
В распухших пальцах
обожженных рук.
А на открытке радостно сияли
Два озорных мальчишеских лица,
Как будто, встретив
поезд на вокзале,
Ребята вновь увидели отца.

Алексей Решетов.
^{Лирический героизм}

Алексей Решетов принадлежит уже к поколению детей войны. Его отец попал под замес «дела маршала Блюхера» и был казнен, мама провела пять лет в лагерях. Но Алёша, маленьким прибыв в Березники, рос среди людей с похожими судьбами.

Он замечал раннюю седину вернувшихся с фронта. Слышал нечеловеческий вой жен и матерей по родным мужчинам, с него не вернувшимся… Он всё запомнил и, когда стал большим поэтом, отразил большие беды и скупые радости военного лихолетья в своих стихах.

Критики отмечали: они лишены всякой героики. Просто героизм в решетовском понимании – очень простой, без идеологического налета.

Героизм, на который может быть способен невзрачный с виду сосед- мужичишка в потрепанном пиджачке, пропахший махоркой и дымом заводских труб, не дурак выпить по праздникам и мастеривший дворовой ребятне свистульки и кораблики. И героизм, на который оказалась способна вся страна.

Все вместе, одним миром на святое дело, как и повелось на Руси, – и те самые мужики, в одно мгновенье ставшие бойцами, и женщины, оставшиеся ждать их. Старики, отложившие время помирать до победы над супостатом, и совсем еще мокроносые пацаны и девчата, которым до высоты станка пришлось подставлять ящики. Они герои решетовской поэзии, герои его памяти…

Речка
Партизаны воду брали —
Кто-то горстью, кто-то в кружку.
Пили воду и не знали,
Как зовут её — речушку.
В ней чубы мочили, губы
В знойный полдень лесорубы;
Рябь сбирали в котелки
Звёздной ночью рыбаки.
Эта речка не бурлила
И в болото не текла,
Эта речка всласть поила
И награды не ждала.
Помню с тропами витыми
Берег. Лес на берегу.
Только имя, речки имя
Что-то вспомнить не могу.
Помню, как мосточком узким
Проходили, чуть дыша.
Имя? Имя было русским
У речушки: как душа.
1958

* * *
Ищите без вести пропавших,
Ищите древних, молодых,
Полотна дивные создавших,
В боях Россию отстоявших —
Ищите их! Ищите их!
На душных стенах одиночек,
В полуистлевших письменах
Ищите днём, ищите ночью
Их золотые имена.
Ищите их по белу свету,
Ищите мёртвых и живых!
И если всюду скажут:
— Нету! —
Найдите их в себе самих.
1962

Подготовил
Максим Шардаков