– Евгения, скажите, как вообще вот эти вот страшные животные стали предметом вашего научного интереса?
– Ну, на самом деле вовсе не страшные. Большинство пауков чрезвычайно милые. Буквально несколько дней назад на кафедре коллега фотографировала нимфы паучков: разбирала коконы, которые упали в ловушки, доставала из яиц только-только сформированных паучат. Они чрезвычайно симпатичные! Неважно, млекопитающие это или беспозвоночные животные, они невероятно милы.
Да и вообще, пауки очень полезные существа. Это исключительные хищники, которые спасают нас от вредителей сельского хозяйства, гнуса, вдохновляют ученых на изобретение новых материалов. К примеру, паутина часто используется в микрохирургии, ну и так далее. Я могу бесконечно о них говорить – пауки чудесные, я призываю всех любить их и оберегать.
– Тогда почему их боятся, откуда взялась арахнофобия?
– Возможно, когда-то были исторические предпосылки, потому что некоторые пауки опасны для человека. Но в целом, мне кажется, сейчас это больше культурный феномен. Потому что взрослые, особенно женщины, зачастую начинают пищать при виде паука, и это передается детям.
У моих детей страха по отношению к беспозвоночным нет никакого, тем более к паукам. Ну и в сказках часто нам пауков в негативном свете выставляют. Я же всегда стараюсь дать детям информацию о позитивных персонажах пауков. Есть просто чудесные. Например, персонаж африканской мифологии – ананси. Это такой паук-хитрец, который всегда находит выход из сложившихся ситуаций и во многом помогает людям.
– Собственно, расскажите о проекте «Паутина данных». Что он из себя представляет? Какую вы проводите работу для сохранения биоразнообразия паучков?
– «Паутина данных» – это часть гранта, поддержанного Российским научным фондом. Он называется «Технологии мобилизации первичной информации о биоразнообразии: от литературного наследия к озеру данных».
Мы сравниваем два подхода к извлечению данных, которые хранятся в литературных источниках: с помощью волонтеров и с помощью нейросетей. На данный момент нам кажется, что первые справляются куда лучше, чем вторые.
За года и века исследований накопилось огромное количество информации, которая заключена в этих самых информационных, как мы их называем, черных дырах – в литературных публикациях.
Вот, например, в рамках подготовки к диссертации сейчас мне нужно сравнить ту фауну, которую я собрала на определенной территории, с находками, которые были в окрестностях. Что я делаю? Я читаю статьи, выписываю себе в табличку, где какой вид был найден, и сравниваю с тем, какие результаты получила я. И потом я эту табличку, вероятнее всего, сохраню и много лет к ней не буду обращаться. Эту работу в процессе своей научной деятельности снова и снова повторяет каждый ученый. Независимо от других.
Нам с коллегами-уральскими арахнологами пришла в голову мысль остановить этот порочный круг, достать информацию один раз, опубликовать ее в открытых базах данных, чтобы любой исследователь в любое время мог к ней обращаться. Вот так, собственно, родилась идея этого проекта.
Мы могли бы делать это своими собственными силами, но наверняка на это ушли бы годы, может быть даже десятилетия. Поэтому отдали это на аутсорс волонтерам, которые, я считаю, прекрасно преуспели в этом деле.
– Вы говорите, что ИИ проигрывает вашим волонтерам. Почему человек лучше справляется с задачами?
– Здесь очень много причин. Одна из них – ИИ не справляется со старинными публикациями, потому что в них используются совершенно другие шрифты. Это касается не только прямо старых публикаций. Шрифт в статьях 80-90-х годов XX века вообще не поддается распознаванию. Кроме того, в научных публикациях встречаются специфические значки. Например, Зеркало Венеры или Копье Марса, которыми в зоологии обозначают пол.
Кроме того, информация о находке паука может быть описана прямым текстом с точными координатами, а может быть указано, что «паука обнаружили в десяти километрах к северо-западу от села Ягодное». Нейросеть этого не понимает, а человек может сопоставить несколько мест в статье, сделать вывод и внести эту информацию корректно.
– Часто приходится слышать в последнее время, что в связи с экологической обстановкой, изменениями климата создаются серьезные угрозы, к примеру, пчеловодству. Как обстоит ситуация с пауками?
– Если кратко, пока не знаем. Собственно, наш проект как раз и направлен на то, чтобы собрать эти данные и посмотреть их в динамике. То есть, что было в начале XX века, что мы видим сейчас, как изменяются ареалы обитания, сохраняются ли для них какие-то ключевые точки биоразнообразия. Или есть ли какие-то белые пятна на карте Пермского края, Свердловской, Челябинской областей.
Ну и самое главное, что мы эти данные выгружаем на GBIF – глобальный информационный фонд по биоразнообразию, где они в стандартифицированном формате доступны ученым всего мира. Для Пермского края это отличный шанс заявить о себе на международной научной арене, потому что эти данные начинают жить в глобальном контексте. Ученые со всего мира смогут использовать их для построения прогнозов и моделирования ареалов.
– Как долго будет продолжаться проект?
– Наверное, с пауками Урала вы уже завершаем. Мы сейчас находимся на этапе чистки данных, что само по себе поразительно. В том году, когда мы готовились к выступлению на конгрессе молодых ученых в Сочи, мы уже подбивали статистику и показатели у нас были весьма скромные. А на данный момент у нас в проекте более 350 волонтеров.
За год буквально силами вот этих энтузиастов нам удалось внести в нашу базу данных более 30 тысяч записей о находках пауков на Урале и зарегистрировать более тысячи видов из 37 семейств. Это вообще что-то невероятное, потому что мне казалось, что гражданская наука – это длинная история, которая долго запрягает, зато потом очень быстро едет.
Конечно, нам не хотелось бы останавливаться только на пауках, мы думаем о масштабировании проекта на другие группы живых организмов и другие территории. Приятно очень, что коллеги-ученые из других регионов, которые занимаются совершенно иными группами, обращаются к нам за опытом, потому что хотят через наше приложение также работать с ретроспективными данными. Например, по грибам Сибири. Сейчас мы прорабатываем возможность включить в наш проект наземных моллюсков центральной части и вообще европейской части России, Кавказа. Заинтересовались проектом коллеги из Белгорода.
Мне вот лично было бы интересно поработать с жужелицами Урала, потому что я знаю, что есть хорошая подборка публикаций, и не нужно начинать с нуля.
– Вопрос, который беспокоит максимальное количество людей: есть ли у нас в Прикамье опасные для людей пауки?
– Надо начать с самого главного: пауки ядовиты вообще все, потому что они используют этот яд для добычи жертв, для их обездвиживания и частично для пищеварения.
Но опасных для человека пауков в принципе крайне мало. А в Пермском крае, на Урале таких, пожалуй, что и нет.
