Художественным руководителем Балета Евгения Панфилова назначен Алексей Расторгуев, хореограф и ведущий солист театра.
Каковы творческие планы нового художественного руководителя? Как обживается труппа в реконструированном помещении, предоставленном несколько месяцев назад? Продолжит ли сотрудничество с театром Сергей Райник, возглавивший его после гибели Евгения Панфилова в 2002-м году? Эти и другие вопросы мы задали Алексею Расторгуеву, с именем которого в последние годы многие связывали будущее Панфиловского театра.
Выпускник Пермского хореографического Алексей Расторгуев был приглашён в труппу Евгением Панфиловым в 1996-м и практически с первых дней стал премьером. Сказать, что он выделялся на фоне остальных танцовщиков, половина которых прошла хореографическую школу в любительских коллективах, – не сказать ничего. Академическая подготовка вкупе с внешностью античного полубога плюс абсолютная универсальность на сцене открывали перед ним невероятные возможности, но Алексей выбрал Балет Панфилова, который в те времена хоть и гремел по всей стране и за её пределами, но работал как частный авторский театр, с трудом сводя концы с концами. До статуса государственного городского учреждения культуры оставалось четыре года, до смерти маэстро – шесть лет.
– Что вы сейчас чувствуете, Алексей? Каковы ваши ближайшие планы?
– Что можно чувствовать?.. Огромную ответственность – как перед труппой, так и перед зрителями. Больше ничего. Я отдаю себе отчёт, что из того самого панфиловского состава в театре нас осталось всего трое – Сергей Райник, Мария Тихонова и я. Причём мы с Машей были в одном из предпоследних наборов и не застали то, что Панфилов ставил в восьмидесятые и в первой половине девяностых. Мы пришли в готовый авторский театр с богатой фестивальной и гастрольной жизнью, которая, как казалось, не закончится никогда… Как минимум, хотелось бы это вернуть и вновь обрести статус одной из интереснейших компаний на карте contemporary dance, как это было при Евгении Панфилове. Но такие, как маэстро Панфилов, рождаются раз в сто лет, и я это прекрасно понимаю.
– Что вы можете сказать о двух последних десятилетиях жизни театра, которые, конечно, оказались очень непростыми…
– Если говорить об условных итогах, то главным результатом я считаю то, что мы не разбежались ни сразу после гибели Евгения Алексеевича, как многие предсказывали, ни через пять, ни через двадцать лет. Помню тот страшный день после похорон, когда все сидели и смотрели друг на друга в немом вопросе: никто не знал, что делать дальше. И музыкальный и балетный критик Лариса Барыкина, большой друг нашего театра, сказала: «Вы не должны растерять то, что он сделал. Это нельзя растерять…».
Руководство театра и соратники Панфилова остановились на так называемом «плане тройчатки», который до сих пор себя оправдывает. Треть спектаклей в афише занимают авторские постановки Евгения Алексеевича, треть постановок сделаны собственными силами театра и треть – силами приглашённых хореографов. Одной из последних, если вы помните, стала работа санкт-петербургского хореографа Константина Кейхеля, который для нас поставил одноактный балет «Тревожное небо» и миниатюру «Генезис».
Много лет за сохранение и восстановление панфиловских постановок отвечала педагог-репетир театра Наталья Масленникова, которая работала с Евгением Алексеевичем с первых дней. Ну, скажите, где ещё, кроме нашего театра, можно сейчас увидеть спектакли «Клетка для попугаев», «Река», «Вальсы для помутнённых рассудком», «БлокАда» и многие другие панфиловские шедевры?
Наряду с ними сейчас идут новые постановки, решённые совершенно иной хореографической лексикой, и это нельзя не заметить и не отметить.
– Как труппа осваивает новую камерную сцену так называемого чёрного квадрата? Значит ли это, что спектакли Балета Евгения Панфилова не вернутся в большое пространство, на которое, кстати, были рассчитаны почти все авторские постановки?
– Не могу сказать, что это очень камерные сцена и зал. Во всяком случае, «Ромео и Джульетта», пожалуй, самая масштабная постановка Евгения Алексеевича, сюда входит полностью. Входят и другие объёмные спектакли. Другое дело, что у этой сцены нет кулис, которые всё-таки очень нужны. Привыкаем, обживаемся; привыкает и обживается наш зритель. Труппа Балета Панфилова сегодня укомплектована полностью: поскольку я преподаю и в хореографическом училище, и в Пермском институте культуры, с танцовщиками проблем нет.
– С чем есть проблемы?
– Как любому театру современного танца, нам необходима серьёзная фестивальная жизнь, а это всегда было очень непросто. Я не имею в виду призы и награды. Сontemporary dance – это ведь не результат, а процесс, то есть, во многом – лаборатория. Вот лаборатории в широком, глобальном смысле, как мне кажется, нам всем сейчас не хватает.
– О чём будет ваша новая постановка?
– Постановка называется «Посмешище» – по мотивам басен Крылова. Вдруг захотелось поиграть персонажами этих шедевров, которые, на мой взгляд, очень созвучны любому времени.
– Алексей, продолжит ли сотрудничество с театром Сергей Райник?
– Надеюсь, что да. Во всяком случае, мне бы этого очень хотелось.
Наталья Земскова
Фото предоставлено пресс-службой театра «Балет Евгения Панфилова».
Справка:
Алексей Расторгуев родился в Перми в 1978-м году. По окончании в 1996 году Пермского государственного хореографического училища (класс Александра Сахарова) был принят артистом в труппу театра «Балет Евгения Панфилова». В 2010 году окончил Пермский государственный институт культуры по специальности «Искусство хореографа» (педагог — Татьяна Казаринова).
Ведущий солист и хореограф-постановщик театра «Балет Евгения Панфилова», хореограф-постановщик и педагог-репетитор dance-company «Бойцовский клуб». Автор 50 хореографических миниатюр и 20 балетов.
