Премьера Пермской Оперы: «головоломка для ног, несущаяся в бешеном ритме…»

В Пермском театре оперы и балета состоялась премьера-возобновление двух одноактных балетов – «Свадебки» (12+) Иржи Килиана и The Second Detail (12+) Уильяма Форсайта.

Даже для танцовщиков академического театра эти балеты – серьёзный экзамен, и труппа этот экзамен выдержала, причём с очевидным «запасом воздуха». По словам педагогов-репетиторов (Эльке Шеперс и Филип Тейлор («Свадебка») и Ноа Гелбер (The Second Detail), занимавшихся переносом хореографии, исполнителям было «комфортно с материалом», и это, пожалуй, высшая похвала.

Иржи Килиан и Уильям Форсайт — живые классики хореографии (обычно их имена упоминают рядом с именем Джорджа Баланчина), оказавшие огромное влияние на мировой балет рубежа ХХ и XXI веков, до сих пор не известны широкому российскому зрителю. «Свадебка» - всего лишь третий балет Килиана, добравшийся до России (на пермскую сцену) в 2012 году.

До этого были освоены лишь три названия – «Шесть танцев» (12+) и «Маленькая смерть» (12+) Моцарта Музыкальным театром имени Станиславского в 2010-м и «Симфония псалмов» (12+) в Большом. Отчасти в этом виноват сам хореограф, который доверяет только собственным танцовщикам Нидерландского театра танца, где проработал много лет и фактически создал эту труппу.

Хореографию гениального чеха окрестили головоломкой для ног, несущейся в бешеном ритме и требующей невероятной сосредоточенности и координации движений. Это – во-первых. Во-вторых, все двадцать танцовщиков «Свадебки» практически не покидают сцену, а особенность текучего стиля Килиана ещё и в том, что партия кордебалета едва ли не сложнее партий солистов – все эти перетасовки-перестроения мизансцен просто неуловимы.

Одним словом, «маленькая сумасшедшая свадьба», как определил жанр своего балета сам автор. Премьера «Свадебки» Стравинского в постановке Брониславы Нижинской с большим успехом прошла в 1923 году в парижском Théâtre de la Gaîté в рамках Дягилевских сезонов.

Впоследствии к этой партитуре обращались многие хореографы, но самого громкого успеха добился Иржи Килиан, в 1982 году поставивший «Свадебку» в Nederlands Dans Theater (NDT I). Говорят, чтобы «Свадебка» состоялась, пришлось долго уговаривать и Килиана, и его ассистентов.

А потом виртуозно размещать в партере большой хор, солистов-певцов, четыре рояля и ударные, для которых Стравинский написал эту партитуру. В результате пермская «Свадебка» 2012-го впервые после дягилевской премьеры 1923 года исполнялась вживую, а не под запись. И это стало событием!

К сожалению, на показах 18-20 февраля 2022 этого сделать не удалось. Но всё остальное перенесено в точности – и хрестоматийная минималистская сценография Джона Макфарлейна в виде огромного амбара с дверью на заднике, и неуловимо стилизованные под народные, костюмы пастельных тонов, «и высокий градус энергии и духа», о котором не раз упоминали педагоги-постановщики.

Едва завязавшись интригой сватов, явление «Свадебки» (которая здесь уже больше, чем свадьба) трансформируется в девичник невесты, мальчишник жениха, символистский дуэт сына и отца, плач матерей с обеих сторон, разрешающийся сакральным шествием новобрачных на аскетичное, где-то даже мученическое ложе...

…Точность, пружинящая сила, синхронность движений, комизм, самобытность, невероятные поддержки, чувственность славянского танца гипнотизируют зрителя с первых до последних тактов. Но нет-нет и вздохнёшь об отсутствии волшебника-дирижёра, придающего действию ту ноту гениального безумия, без которой немыслима «Свадебка» Килиана...

Балет The Second Detail Уильям Форсайт (он возглавлял труппу Франкфуртского балета с 1984 по 2004 год) написал в расцвете своего франкфуртского периода – двадцатиминутный текст поздней балетной неоклассики для четырнадцати исполнителей. Здесь нет солистов и нет кордебалета; здесь каждый танцовщик – солист на выделенное короткое время, несмотря на то, что танцует почти в репетиционном трико.

Что делает Форсайт? Он берёт академические па, фиксирует их на мгновенье и вдруг ррр-раз! – словно выворачивает, трансформирует классические экзерсисы под изобретательный синтетический бит голландца Тома Виллемса, постоянного соавтора хореографа.

Кажется, этот танцевальный поток, где каждая поза асимметрична, утрирована, а где-то и выведена как шарж, рождается самопроизвольно, не подчиняясь чёткому рисунку. Поток молниеносных дуэтов и соло рождается как всполох танца и тотчас исчезает.

И всё же на авансцене как объявление стоит табличка «The», то есть, определённый артикль, отсылающий происходящее к определённым, академическим формам танца.

Во второй половине балета весь кажущийся академизм рушится, потому что в стройный ряд балетных фигур выскакивает босая танцовщица, замотанная в белую ткань. Ломаная пластика, тяжёлые прыжки, прерываемые бегом, сотрясение всё и вся фокусируют зрительское внимание только на этих шаманских плясках.

Коллеги по цеху её вроде бы не замечают, и только когда босая падает на пол и замирает, один из танцовщиков как бы случайно опрокидывает и табличку с определённым артиклем, показывая, что никакой определённости больше нет.

– Некоторые критики называют Форсайта «антихристом в балете», – объясняет Ноа Гелбер, репетитор-постановщик The Second Detail. Но они ошибаются – на самом деле Форсайт пришел не разрушать классику. Он усовершенствовал то, что досталось в наследство от Петипа и Баланчина. Он взял знакомые движения и добился еще большей их зрелищности. Например, арабеск у него стал еще интереснее, ярче. Форсайт не музейный хранитель, а современный художник, практикующий новые способы исследования классического балета.

Наталья Земскова
Фото пресс-службы Пермского академического театра оперы и балета.