Все уже привыкли, что в период Дягилевского фестиваля Пермь выглядит по-особенному, встраиваясь в этот потрясающий музыкально-театральный форум, цель которого – прорыв в другие пространства искусства через эксперимент и новые формы театра. Главные их черты – свежесть, нестандартность подачи, мультижанровость, стилистический блеск.
Все это и оказалось продемонстрировано на музыкально-театральной церемонии «Hændel», которая состоялась в Доме музыки пространства завода Шпагина и была посвящена 340-летию композитора. Теодор Курентзис, чья харизма задает интонацию всем мероприятиям (зрители, которые бывают на концертах musicAeterna в Москве и Санкт-Петербурге, не дадут соврать, что на Дягилевском Курентзис неизменно пребывает в экстазе радостного возбуждения), в этот раз опять предложил новый формат – церемонию.
А что такое церемония? Тоже спектакль, выстроенный в определенном порядке, где доминируют строгость и ритуальность. Материал «спектакля» – антология музыки Генделя (арии, ансамбли, оркестровые и хоровые сцены из опер и ораторий), которую виртуозно исполнили оркестр и хор musicAeterna, а также солисты Академии им. Антона Рубинштейна. Программа состояла из самых разных фрагментов, начиная с величественных ветхозаветных ораторий Генделя, арий из его итальянских опер (включая «Ринальдо» и «Юлия Цезаря в Египте», «Орландо» и «Тесея») и заканчивая виртуозными оркестровыми композициями.
Причем все это не распадалось на отдельные номера и уж, тем более, не было разбито паузами, логично складываясь в цельное действо – пастиччо, что в переводе с итальянского означает «пирог», «коллаж», «смесь».
Музыкальные связки, которые понадобились чтобы соединить куски торжественных хоров и лирических арий, узорчатых оркестровых композиций и вспыхнувших эффектных мелодий, казались почти незаметны. Генделя они, что называется «не испортили», хоть и явились несколько инородным телом в его музыкальном пространстве.
Благодаря аутентичному звучанию жильных струн и исторической технике исполнения действо очень напоминало обряд и даже медитацию. На идею обрядовости работали и хор, и особенно, пластические сцены, выписанные оригинальной хореографической лексикой, которая словно договаривала то, что «не договорила» музыка Генделя. И это оказался один из основных эффектов церемонии. Надо сказать, балетная труппа musicAeterna значительно выросла и сейчас выглядит не «дополнительным эффектом», а полноправным участником действа. Казалось, язык contemporary dance – неожиданный, свежий, гипнотизирующий, который предложила хореограф Валентина Луценко, добавил самодостаточной музыке классика новое пространство смыслов.
Еще один смыслообразующий эффект – соло и дуэты, исполненные артистами Академии им. Антона Рубинштейна – Татьяной Бикмухаметовой (сопрано), Юлией Вакула (меццо-сопрано), Ксенией Дородовой (сопрано), Дианой Носыревой (сопрано), Иветой Симонян (сопрано) и контртенором Андреем Немзером. Именно они создавали необходимый объем, легко перекрывая оркестр и хор и работая на художественную вертикаль спектакля.
И вроде бы всем нам с детства знакома эмоционально заряженная одухотворенная музыка Генделя. Но на «церемониальном» вечере открытия она сверкнула ясностью, выпуклостью и одновременно прозрачностью своего языка, который так необходим именно сегодня, в XXI веке.
Ясной и лаконичной была и режиссура Елизаветы Мороз. Она выстроила действо так, что хор казался частью декораций, одновременно выполняя функции миманса. Мультижанровости, как мы помним, главному идолу современности, была отдана полноценная дань. При этом действие не выглядело перегруженным и громоздким.
Выполняя роль «церемониймейстера», Теодор Курентзис встал за дирижерский пульт не во фрачной паре, а в настоящей боксерской майке и демонстрировал свои роскошные бицепсы и трицепсы. Это, кстати, отдельный квест для меломанов – отгадать, в каком прикиде будет дирижировать наш знаменитый грек. В этот раз не отгадал никто. Впрочем, майка – отнюдь не сценическое хулиганство, а следствие жары в бывшем цехе Завода Шпагина. Жара, конечно, несколько мешала восприятию, но зато позволила достать из пермских и столичных закромов (всем известно, что публика «едет» на Дягилевский из обеих столиц самолетами) самые умопомрачительные наряды ради самого статусного события года.
