После «развода» с регионом и столь длительной паузы пермская публика не стала объявлять Иванову ответный бойкот, а раскупила 300 входных билетов едва ли не в первый день после анонса встречи. Каким получился разговор – судите сами.
Алексей Иванов – это не столько имя конкретного автора, сколько большого и коммерчески успешного проекта, который реализуется силами большой команды. Книга – аудио – театральная постановка – экранизация. Примерно такой цикл проходят многие произведения автора, самыми нашумевшими из которых стали «Сердце Пармы» (16+) и «Географ глобус пропил» (16+). Однако успех пришел не сразу, и в этом смысле пример Иванова тоже весьма показателен.
– Писателем я был всегда, с самого детства. Человек ведь изначально создается в особом формате. Если он борец по сути своей, то борется всегда и везде – с женой, с котом, с самим собой, с кассиршей в магазине, с начальником. Если фотограф, то всю жизнь видит как серию фотографий; если человек по сути своей вор, то для него мир как чужой карман, из которого надо что-нибудь стянуть. А я вот писатель по природе, и для меня жизнь – это истории, которые я могу рассказать, поэтому я всегда что-то писал, – говорит Алексей Иванов.
Думая, что самый короткий путь к литературе лежит через журналистику, Иванов поступил на журфак Уральского университета, но через полгода понял, что промахнулся, и бросил. Потом поступил на факультет истории искусств, так как для писателя широкий кругозор лучше, чем узкая специализация.
– Так что я искусствовед по образованию. Но в лихие 90-е было не до писателей с искусствоведами, поэтому я работал где ни попадя, даже охранником на бисквитной фабрике. При этом продолжал писать, но уже ни на что не надеясь, просто для себя. И только через 13 лет я прорвался в высшую писательскую лигу благодаря Леониду Юзефовичу, – вспоминает писатель.
У него в столе на тот момент было три мощных текста – «Общага-на-крови» (18+), «Географ глобус пропил» и «Сердце Пармы».
С 2003 года литература стала для Иванова профессиональной деятельностью, которой он зарабатывал на жизнь. Хотя о деньгах он может уже не волноваться и жить только на роялти (авторский гонорар. – Прим. ред.) за первые три книги, потому что они все время конвертируются в другие проекты: экранизации, постановки, аудиокниги, переводы.
– Но я все равно пишу, потому что это – мое любимое дело. Раньше, когда ходил на работу, я считал себя лентяем. Но когда начал заниматься литературой, понял, что вообще-то я трудоголик. Это проявляется именно тогда, когда находишь свое любимое дело, – говорит Алексей Иванов.
За 20 лет писатель создал 23 произведения, среди которых есть и художественная литература, и исторические романы, и нон-фикшн, а осенью выйдет первый роман в жанре научной фантастики.
В этом смысле он сродни мультиинструменталисту – одинаково умело обращается с разными жанрами и стилями повествования. Такой продуктивностью, отметил писатель, он обязан в том числе и своей команде, которая полностью освободила его от решения организационных вопросов.
– Я ничего не смыслю в юридических делах, финансах, технических моментах, поэтому все это перекинул на продюсерский центр «Июль» во главе с Юлей Зайцевой, их около 10 человек. Они организовывают поездки, общаются с издателями, сценаристами и переводчиками, занимаются дистрибуцией книг, ведут переговоры, заключают и продлевают контракты. А я только пишу. Работу писателя можно сравнить с альпинизмом, за покорением вершины одним человеком стоит труд большой команды, которая организует восхождение. Я вообще занимаюсь только тем, что продуктивно, и не люблю тратить время на пустые разговоры: я не тусуюсь, не пью, не сижу в соцсетях, фильтрую свое общение с прессой. Я всего этого не люблю, – подчеркнул писатель.
Продюсер Юлия Зайцева подтвердила, что Иванова и правда очень тяжело вытащить на встречи.
– Поэтому мне приходится тусоваться в этой среде вместо него. Как-то на приеме в польском посольстве меня представили поэту Льву Рубинштейну как продюсера писателя Иванова. Он сморщился: «Что?.. Продюсер? У писателя?» Ну да, говорю, именно потому, что у Иванова есть продюсер, вы сейчас скучаете на этом приеме, а Иванов сидит дома и занимается любимым делом, – рассказала соратница Алексея Иванова.
Заметную часть встречи заняло развенчание мифов о писательстве. В обывательском представлении, которое в значительной мере сформировано фильмами и литературой, писатель находится в тотальной зависимости от издателя и редактора, которые постоянно подгоняют его укладываться в сроки и объемы, без стеснения кромсают тексты и задают ход творческой мысли в угоду запросам массового читателя и законам рынка.
– В моем случае такого уже нет. Скорее, это мой продюсер висит дамокловым мечом над издательствами. Юлия строго следит за исполнением договоренностей. Первые тексты – «Географа» и «Сердца Пармы» – мне порезали, сократили, переставили фрагменты. Но при переизданиях я восстановил свой авторский текст и сейчас уже такого не допускаю, – обозначил свою позицию Иванов.
Если говорить о редактуре, то Иванова практически не надо править, он пишет грамотно. Все правки нужно аргументировать и с ним согласовывать. Если формулировки редактора устраивают автора, Иванов на них соглашается. Но обычно они минимальны. Теперь Иванов – хозяин положения, издатели принимают его правила и конкурируют за его произведения, предлагают интересные проекты. Например, несколько лет назад «Альпина» выпустила серию книг Иванова, обложки для которых нарисовали разные современные художники. Получилась еще и своего рода галерея визуального искусства – очень оригинальный проект, такого больше никто не делал. А Storytel (стриминговый сервис аудиокниг. – Прим. ред.) предложили идею, чтобы книги Иванова озвучили известные киношные актеры. Так, «Сердце Пармы» теперь звучит голосом Сергея Гармаша, «Золото бунта» (16+) – Алексея Гуськова, «Тени Тевтонов» (16+) – Юры Борисова.
Для Иванова работа над каждым художественным текстом – это исследование, ради которого организуются экспедиции и перелопачивается огромный объем информации. Не всегда удается вписать ее в структуру романа, большой пласт собранных фактов остается за пределами сюжетной линии. И тогда автор, как бы в придачу к роману, делает отдельное нон-фикшн издание. Именно поэтому некоторые его произведения имеют очевидную связь и как бы являются разными стилистическими гранями, сторонами одной темы, художественной и документальной ее интерпретациями. Так, «ходят парой» «Бронепароходы» (18+) и «Речфлот» (12+), «Ненастье» (18+) и «Ёбург» (16+), «Тобол» (18+) и «Дебри» (16+).
– Я географически влюбчивый человек, у меня все тексты связаны с конкретными географическими местами, которые я видел своими глазами и прошел своими ногами. Роман «Золото бунта» как раз написан по географическому принципу. Я прошел всю реку Чусовую и выписал столбиком все знаковые места и достопримечательности, а потом уже этот список сюжетом обыгрывал, каждую скалу и пещеру. Чтобы написать побег князя в «Тенях тевтонов», я поехал в Польшу, в тот самый каземат, изучил все детали. Мне нужно четко понимать, как действует мой герой. Надо описать так точно, чтобы любой другой человек, который прочитал роман, мог тоже сбежать из этого каземата, – делится секретами своих творческих методов Иванов.
Многие думают, что писатель не встает из-за стола, все находит в интернете. Но не надо переоценивать его значения – экран монитора не даст тебе прочувствовать атмосферу конкретного места, подышать этим воздухом. Туда нужно ехать самому.
– Местные краеведы и доморощенные историки публикуют что-то в брошюрках по 100 экземпляров, которые не найти ни в одном интернет-магазине, только в местном музейчике. Это настоящие жемчужины. Например, я в городе Садка купил такие брошюрки, в одной была история про Дуняшу Невзорову, которая стала невенчанной женой Пугачева. Но о ней нет ни слова в официальных источниках! Об этом знают только люди на местах. Находить такие маленькие истории, складывать из них общую картину – это и есть мой кайф писательский, – говорит Иванов.
За последние 20 лет команда Иванова организовала более 150 таких исследовательских экспедиций, из которых выкристаллизовались сюжеты произведений. Путешествует автор, путешествуют его герои. Такое четкое соотнесение с географическими реалиями провоцирует на путешествия и читателей, которые хотят своими глазами увидеть место действия любимых романов. Получается кольцевая композиция: автор, вдохновившись географией и природой, пишет роман, который в свою очередь вдохновляет читателей отправиться в путешествие, чтобы своими глазами увидеть источник вдохновения автора. Именно эта идея положена в основу серии путеводителей «В сердце Пармы» и «Железный пояс». В них можно найти почти два десятка реальных маршрутов, сплавных и автомобильных.
– Все знают «Золотое кольцо России» – это возможность познакомиться с Центральной Россией, дворянской и купеческой. Есть еще «Северское ожерелье», куда входят Архангельск, Кижи, Валаам и другие локации – это Россия поморская. А Россия заводская и трудовая – это Урал, конечно. Наш «Железный пояс» дополнил эту туристическую триаду. Это маршрут уральской идентичности, эти места предъявляют Урал во всей полноте его самобытности. Здесь православие сошлось с язычеством, и получился такой немного толкиновский мир, территория сказки. Священная роща, капище, клады, нечисть становятся реальными. Приезжаешь сюда и попадаешь в фэнтэзи – и через это мы позиционируем Урал для молодой аудитории, которая не поедет смотреть храмы «Золотого кольца». И путеводители, над которыми работала команда очень талантливых авторов, читаются как увлекательный нон-фикшн, а не просто технические тексты.
– Вы следите за пермскими авторами, читаете их?
– Если честно, не слежу, не смогу назвать каких-то конкретных имен. Но могу сказать точно, что Пермь – территория, где писательский голос формируется очень мощно и ярко.
– Как, по-вашему, выглядит герой нашего времени? И что это вообще такое?
– Герой своего времени – это человек, внутренняя драма которого совпадает с основной драмой эпохи. Так, Печорин собою олицетворял драму русской аристократии; он умен, богат, но никому не приносит счастья. Служкин из «Географа» и Моржов из «Блуды и МУДО» (18+) – типичные герои своего времени. Основной драмой 10-х годов нашего века была дилемма, можно ли создать что-то хорошее из незаработанных денег? Можно ли построить счастье на лжи? Ни у моего героя Моржова, ни у общества этого не получилось. О драме дня сегодняшнего мы сможем судить позже, но в целом это – проблема отношений человека и компьютера, искусственного интеллекта. Потому что мы пытаемся жить по законам интернета в реальной жизни. Представьте: вы звоните в дверь соседу и рассказываете, чем позавтракали, фотку показываете, потом своего котика, потом – рассказываете всем соседям о своих планах; выходите на улицу и с ходу вмешиваетесь в разговор чужих людей, комментируете, критикуете, советы даете. Свой день вы тогда закончите в психбольнице. Потому что цифровой мир и реальный – две разные среды с разной моралью, они живут по разным законам, и лавирование между ними – это культурный вызов для человечества, и мы пока не понимаем до конца, что с этим делать.
– Вы уже много лет формируете местную мифологию. Сознательно ли вы это делаете?
– Я не создаю мифологию, я модернизирую существующую. Даю голос тому, что не имеет достаточного художественного выражения. Исследую, чем Урал, моя родина, отличается от других мест. Но у меня точно нет цели что-то выдумывать и кого-то поучать. Миф тесно связан с идентичностью места, поэтому невозможно его создать и искусственно привить, он просто не приживается. Например, позиционирование Кунгура как чайной столицы, не прижилось, потому что это было притянуто за уши. Миф, рожденный на этой земле, не надо навязывать, он сам себя проявит. Например, есть картина «Седой Урал кует победу» (автор Н. Воскобойников, 1944 г. – Прим. ред.), посвященная индустриальной роли Урала в Великой Отечественной войне. По ее мотивам в Екатеринбурге установили памятник – старик с мечом стоит на площади Обороны. Но местные мальчишки не видели этой картины, они не знают об индустриальной роли Седого Урала, да и о самой войне-то мало что знают. Но что-то они чувствуют. И называют старика по-своему – Гэндальф. Потому что они чувствуют Урал как край чудес, а не как опорный край державы. Они дают мифу новую жизнь. И писатель делает то же самое, он опирается на исконную идентичность территории. А вот как он это делает, уже зависит от его таланта и компетенции.
Что касается долгого личного отсутствия Иванова в пермском творческом и медийном пространстве, писателя, конечно же, спросили и о причинах. Ответ был дан максимально обтекаемый: так сложились обстоятельства. В детали никто вдаваться не стал, обе стороны решили руководствоваться принципом «кто старое помянет – тому глаз вон». Может, оно и правильно, когда продюсерские истории перевешивают личные мотивы, а уважение к труду позволяет забыть про грубые слова. Это же наша – уральская идентичность?
