Рождественская несказка. Жил-был маленький мальчик по имени Алик. От других детей он отличался тем, что жил не в семье, а в детском доме, потому что мама мальчика умерла.
В детдоме ему не нравилось, приходилось выживать. Слова этого – выживать – он, конечно, не знал: просто придумывал разные хитрости, чтобы день проходил легче. Одна из таких хитростей заключалась в том, чтобы как можно активнее участвовать в художественной самодеятельности.
Тогда и за двойки почти не ругают, а ещё раздают разные бонусы. К счастью, при детском доме, где жил Алик, была школа искусств, и как-то незаметно мальчик стал участвовать почти во всех спектаклях и даже выступать на конкурсах. И однажды весь их класс повезли на спектакль в Пермский академический театр драмы. Вместе со взрослыми артистами в этом спектакле играли и дети.
Алику стало скучно, и в антракте он сбежал за кулисы. Между этажами на лестнице его поймала завлит театра Галина Павловна Ивинских и, естественно, стала предлагать помощь в процессе возвращения в зал. Но Алик отказывался.
– Почему? – спросила добрейшая Галина Павловна.
– Потому что мальчик на сцене плохо играет... – у меня бы лучше получилось.
Ивинских обалдела от детской дерзости, взяла мальчика за руку и отвела к художественному руководителю театра Ивану Бобылеву. Тот внимательно выслушал парня, выписал ему пригласительные на спектакли и вообще предложил заходить: вырастешь, мол, выучишься, станешь артистом – тогда и сыграешь сам.
Декабрь 2022-го. С ведущим актером Театра-Театра Альбертом Макаровым мы сидим в гримёрке после спектакля. И театра того, драматического, уже нет, и на этой сцене идут совсем другие спектакли, и Иван Тимофеевич давно умер... Но всё произошло именно так, как он сказал.
– Есть такое мнение, что дети, выросшие в детском доме, не очень подготовлены к самостоятельной жизни – в том числе и потому, что многие бытовые процессы от них скрыты: покупка продуктов, одежды, готовка, разные бюрократические манипуляции. А вас, Альберт, получается, детдом вывел на нужную дорогу.
– Детский дом в 90-х, когда я там жил, и детдом сейчас – это разные вещи. Нам всё время хотелось есть, хотя кормили завтраком, обедом и ужином. Ты никогда не мог остаться наедине с собой и делать то, что хочешь: всё по режиму, по свистку... Но при нашем детдоме была хорошая школа искусств, я как-то зашёл, мне понравилось, – стал заниматься во многих кружках.
У Тетра-Театра есть девиз: «Театр лучше жизни». В детстве для меня это так и было. Я считался двоечником и хулиганом, но за участие в кружках мне многое прощалось. Не знаю, чем бы всё закончилось, если не эта школа.
– Пение под гитару тоже из школы?
– Нет, это из лагеря. Летом нас всех отправляли в лагерь. И вот приезжаю я туда в подростковом возрасте и вижу – сидит какой-то пацан, бренчит на гитаре, а вокруг толпа девчонок смотрит на него, открыв рот. Ну, я сделал выводы, год корпел над гитарой, все пальцы стёр в кровь, но следующим летом в лагере девчонки смотрели уже на меня... То есть, жизнь и театр постепенно «уравнивались».
– Альберт, если говорить о театре, уходящий год принёс вам массу разных приятностей: «Антигона» получила «Золотую маску»-2022» как лучший спектакль в оперетте-мюзикле, спектакль «Маскарад» (с формулировкой «отметить в роли Арбенина Альберта Макарова») вошёл в лонг-лист номинантов «Золотой маски», не так давно прошёл сольный творческий вечер «Заезжий музыкант» в Театре имени Вахтангова, постоянные аншлаги на «Вертинском», который гастролирует по городам и весям, премьера «Катерины Измайловой», где у вас интереснейшее пространство роли свёкра главной героини... Вы очень загружены, а это непросто – сегодня играть Вертинского, обнажаясь во всех смыслах, и держать зал в одиночку на протяжении двух часов, а завтра, условно говоря, – выходить в «Антигоне» и быть тираном Креонтом.
– Это вы точно выразились – быть. «Антигона» и для меня, и для всех остальных – особый спектакль, очень тяжёлый и эмоционально, и физически, и вокально. Сыграть походя его невозможно. Чтобы воплотить тирана Креонта, я долго настраиваюсь, концентрируюсь, погружаюсь в роль.
Нельзя два часа трепаться, хихикать, а потом выйти на сцену в «Антигоне». Но однажды... Однажды я был в таком хорошем, лёгком настроении – в нём и начал играть спектакль, решив сделать роль на голом профессионализме. Ну, что сказать... Спектакль не получился! А мне это стало уроком на всю жизнь.
Артист всегда должен быть в тонусе – и в физическом, и в душевном. В душевном – особенно! Артист должен уметь копить энергию, иначе ему нечего будет выплеснуть на сцене. Поэтому многие меня в жизни не узнают – я донельзя спокойный, можно даже сказать, вялый.
– Знаю, что вы много занимаетесь своим телом, и это не только спортзал; это питание, прогулки, режим...
– Ну, режим не всегда получается. А спортзал и питание – да. Был в моей жизни такой период, когда я располнел. Не очень сильно, но для роли оказалось – очень. Художественный руководитель Театра на Васильевском острове, где я тогда работал, поставил условие: «Сбросишь лишнее за два месяца – дам премию, и поменяешь весь гардероб в элитном бутике».
Я очень быстро похудел, но не из-за этого стимула, а из-за роли, которая бы в противном случае мне просто не досталась. То же самое произошло уже в Театре-Театре, когда репетировали «Калигулу». Тело актёра – его инструмент, который, кстати сказать, ему не совсем и принадлежит. Выходишь на сцену – будь добр выглядеть. Так что в профессии актёра (как и во всех остальных) многое зависит от твоей воли. Нет воли – результата тоже не будет.
– В одном из интервью вы говорили, что зло играть легче, чем добро. И до сих пор все мировые злодеи и тираны ТТ ваши, начиная с царя Ирода в рок-опере Jesus Christ Superstar (18+) и Калигулой в одноимённом спектакле, продолжая Креонтом в «Антигоне» (18+) и Арбениным в «Маскараде» (18+) и заканчивая ... в «Катерине Измайлове» (18+), премьера которой состоялась уже в этом сезоне.
– Иногда мне кажется, что во мне есть это зло, часть зла, и она рифмуется с ролью... Если нет этой рифмы, зритель ни за что не поверит. И кого бы я ни играл, я пытаюсь увидеть, услышать в своём персонаже трагедию, диссонанс, некий разлом. Я должен понять, откуда что растет и почему. Но Креонт, например, мне не близок, Арбенин – тоже.
Другое дело, что есть немало актеров, на которых их роли всё-таки накладывали отпечаток, а кто-то и вовсе стал походить на своих персонажей.
– Альберт, вам нет и сорока, а за плечами столько, что хватит на несколько жизней. Пермский институт культуры, Санкт-Петербургская государственная академия театрального искусства, несколько театров, в том числе МДТ Льва Додина, серьёзные работы в кино («Туда, где живёт счастье» режиссёра И. Копылова, «Бумажный солдат» Алексея Германа-младшего), сольные концерты, служба в питерском храме алтарником... Какой из этих периодов был наиболее сложным и значимым?
– Когда этот период идёт, тебе кажется, что он и есть самый важный, а потом выясняется, что это была подготовка к следующему... Видимо, во многом питерский период, если учитывать плотность событий и череду взлётов-падений. Тут и кино, и Малый драматический, и съёмки в сериалах... Но сериалы – это конвейер, поток, на творчество там нет ни времени, ни возможности.
... Все спрашивают меня про МДТ – театр, в который попадают единицы. Да, это лучший на свете театр, театр высочайшего интеллектуального уровня, но я не смог в нём работать из-за жёсткого творческого режима. Это театр-монастырь, которому нужна вся твоя жизнь без остатка. Опять же, опыт показывает, что важен не только театр, но и твоя в нём реализация. В Театре-Театре она есть. Есть возможность работать с разными режиссёрами и участвовать в разных проектах. Это ли не счастье?
– То есть, артист Макаров всем доволен?
– Да, он доволен, но хотел бы сыграть ещё вереницу комедийных ролей (смеётся)...
Записала Наталья Земскова
Фото Театра-Театра.
