«АЛЫЕ ПАРУСА» НА ГРЕБНЕ ВОЛНЫ
С момента своего появления «Алые паруса» качались на волнах общественного мнения. То взлет – то падение. И снова взлет.
«ДЕШЕВАЯ САХАРНАЯ КАРАМЕЛЬ»
После выхода повести «Алые паруса» (12+) в 1923 году появилось несколько небольших рецензий. В маленькой заметке в «Красной газете» говорилось: «Милая сказка, глубокая и лазурная, как море, – специально для отдыха души. Грин любит музыку, маскарад, экзотику, все необычайное и непохожее на действительность, но в свои произведения он обязательно вносит душу, жизнь... Издана книжка любовно, цена недорогая».
А вот «Литературный еженедельник» назвал рецензию на произведение Грина не без иронии «Щучье веленье»: «Tempora mutantur», все меняется на свете, – этого закона не желает признать А. Грин и потому, оставаясь верным себе, пишет все те же паточные феерии, как писал когда-то в «Огоньке» (там Грин никогда не печатался – прим. автора). И кому нужны его рассказы о полуфантастическом мире, где все основано на «щучьих веленьях», на случайностях и делается к общему благополучию?»
А вот известный своей жесткостью критик и автор романа «Восстание мизантропов» (16+) С. Бобров в журнале «Печать и революция» написал достаточно объективно: «Грин долго не печатался. Его не было видно за время гражданской войны. Вот перед нами его новая повесть. Видно, как автора перемолола революция, – как автор уходит в удивительное подполье, как исчезает красивость, мелкая рябь излишества, как она подменяется глубоким тоном к миру, как описание уходит от эффектов и трюков, – к единственному трюку, забытому нашими точных дел мастерами, – к искусству».
Неоднозначно высказался писатель Андрей Платонов: «Если Грей и особенно Ассоль представляют собой, как хотел этого автор, ценные человеческие характеры, то их действия порочны. По замыслу Грина, Ассоль и Грей – люди особого, лучшего качества; в них есть высшая, страстная поэтическая сила, почти неприсущая прочим людям». Его претензия сводилась к тому, что положительные герои оставили «свой народ» – жителей Каперны – одних на берегу.
Константин Паустовский, который был поклонником творчества писателя, выразился однозначно: «Если бы Грин умер, оставив нам только одну свою поэму в прозе «Алые паруса», то и этого было бы довольно, чтобы поставить его в ряды замечательных писателей, тревожащих человеческое сердце призывом к совершенству». Правда, это было сказано гораздо позже, когда состоялось возрождение интереса к творчеству писателя, расцвет пришелся на 60-е годы.
«ДУХОВНЫЙ ЭМИГРАНТ»
На судьбе «Алых парусов» не могло не сказаться закручивание гаек по отношению к идеологически чуждым писателям, к которым Грина причислили уже в конце 20-х годов. В 1927 году частный издатель Л. В. Вольфсон начал издавать пятнадцатитомное собрание сочинений Грина, но успел напечатать только половину. Это был сигнал к тому, что закончилась нэповская вольница: частный бизнес, в том числе и издательский, свели на нет. Вольфсона арестовало Государственное политическое управление НКВД, а произведения Грина перестали брать другие издательства.
На заседании правления Всероссийского союза писателей в 1932 году писатель и драматург Лидия Сейфуллина заявила: «Грин – наш идеологический враг! Союз не должен помогать таким писателям! Ни одной копейки принципиально!» Это прозвучало в ответ на запрос о пенсии тяжело заболевшему писателю.
Книги Грина изымали из библиотек, а на издание его произведений ввели ограничения, можно было печатать по одной книге в год. Общественный приговор гласил: «буржуазная сущность его работ не подлежит сомнению», он «является апологетом мистики и асоциальности», подобные книги «не нужны советскому читателю». Такой вердикт вынесла Ассоциации Пролетарских Писателей (РАПП) – организации, которая возглавила культурную инквизицию в 20-е годы.
Когда душа человека таит зерно чуда, сделай ему это чудо. Новая душа будет у него и новая у тебя.
Александр Грин
В начале сороковых критик Вера Смирнова опубликовала статью с названием «Корабль без флага», где в том числе писала: «Алый парус, очаровательный на игрушечной яхте, вырастает до размеров огромной нелепости, претенциозной прихоти богача, который может купить две тысячи метров красного шелка, чтобы получить в жены дочь рыбака».
Небольшой перерыв в запретах пришелся на годы Великой Отечественной войны. В блокадном Ленинграде по радио читали главы «Алых парусов», а в Большом театре, который находился в эвакуации в Куйбышеве, состоялась премьера балета «Алые паруса» на музыку В. Юровского. В Москве роль Ассоль исполнила любимая балерина Сталина Ольга Лепешинская. В 1945 году тиражом в десять тысяч экземпляров вышла повесть Л. Борисова «Волшебник из Гель-Гью» об Александре Грине (16+), но критики разругали ее. В 50-е годы Грин был заклеймен как «космополит», чуждый пролетарской литературе, «воинствующий реакционер и духовный эмигрант». Выходили обличительные статьи, массово изымались из библиотек книги писателя.
«СОВЕТИЗАЦИЯ» ГРИНА
По мнению литературоведа Натальи Орищук, в 1960 годы произошла «советизация» творчества Александра Грина, его принудительно включили в лоно социалистического реализма, а заодно записали в детские писатели. Возвращение Грина в общественное поле совпало с хрущевской оттепелью. Грин оказался близок мироощущению шестидесятников – за счет внимания к внутреннему миру человека, доминированию эстетических и этических идеалов. И первым по популярности произведением Грина становятся «Алые паруса».
По всей стране «Алыми парусами» начинают называть молодежные клубы, детские студии, футбольные команды, рестораны, кинотеатры, студии. Парикмахерские, гостиницы, горнолыжные трассы, кафе и рестораны, радиостанции, гостиницы, спорткомплексы получали имя «Ассоль». Любопытно, что и на сегодняшний день существует 47 частных компаний с таким названием в 41 городе страны, а также есть сеть продовольственных универсамов «Алые паруса» и жилые комплексы с таким названием. Есть духи, конфеты и даже водка «Алые паруса»!
Алые паруса
Глава 7. Алый секрет
Фрагмент рассказа
Некоторое время «Секрет» шел пустым морем, без берегов; к полудню открылся далекий берег. Взяв подзорную трубу, Грэй уставился на Каперну. Если бы не ряд крыш, он различил бы в окне одного дома Ассоль, сидящую за какой-то книгой. Она читала; по странице полз зеленоватый жучок, останавливаясь и приподнимаясь на передних лапах с видом независимым и домашним. Уже два раза был он без досады сдунут на подоконник, откуда появлялся вновь доверчиво и свободно, словно хотел что-то сказать.
На этот раз ему удалось добраться почти к руке девушки, державшей угол страницы; здесь он застрял на слове «смотри», с сомнением остановился, ожидая нового шквала, и, действительно, едва избег неприятности, так как Ассоль уже воскликнула: – «Опять жучишка… дурак!..» – и хотела решительно сдуть гостя в траву, но вдруг случайный переход взгляда от одной крыши к другой открыл ей на синей морской щели уличного пространства белый корабль с алыми парусами.
Она вздрогнула, откинулась, замерла; потом резко вскочила с головокружительно падающим сердцем, вспыхнув неудержимыми слезами вдохновенного потрясения. «Секрет» в это время огибал небольшой мыс, держась к берегу углом левого борта; негромкая музыка лилась в голубом дне с белой палубы под огнем алого шелка; музыка ритмических переливов, переданных не совсем удачно известными всем словами: «Налейте, налейте бокалы – и выпьем, друзья, за любовь»… – В ее простоте, ликуя, развертывалось и рокотало волнение.
Не помня, как оставила дом, Ассоль бежала уже к морю, подхваченная неодолимым ветром события; на первом углу она остановилась почти без сил; ее ноги подкашивались, дыхание срывалось и гасло, сознание держалось на волоске. Вне себя от страха потерять волю, она топнула ногой и оправилась. Временами то крыша, то забор скрывали от нее алые паруса; тогда, боясь, не исчезли ли они, как простой призрак, она торопилась миновать мучительное препятствие и, снова увидев корабль, останавливалась облегченно вздохнуть.
Тем временем в Каперне произошло такое замешательство, такое волнение, такая поголовная смута, какие не уступят аффекту знаменитых землетрясений. Никогда еще большой корабль не подходил к этому берегу; у корабля были те самые паруса, имя которых звучало как издевательство; теперь они ясно и неопровержимо пылали с невинностью факта, опровергающего все законы бытия и здравого смысла.
Мужчины, женщины, дети впопыхах мчались к берегу, кто в чем был; жители перекликались со двора в двор, наскакивали друг на друга, вопили и падали; скоро у воды образовалась толпа, и в эту толпу стремительно вбежала Ассоль. Пока ее не было, ее имя перелетало среди людей с нервной и угрюмой тревогой, с злобным испугом. Больше говорили мужчины; сдавленно, змеиным шипением всхлипывали остолбеневшие женщины, но если уж которая начинала трещать – яд забирался в голову. Как только появилась Ассоль, все смолкли, все со страхом отошли от нее, и она осталась одна средь пустоты знойного песка, растерянная, пристыженная, счастливая, с лицом не менее алым, чем ее чудо, беспомощно протянув руки к высокому кораблю.
От него отделилась лодка, полная загорелых гребцов; среди них стоял тот, кого, как ей показалось теперь, она знала, смутно помнила с детства. Он смотрел на нее с улыбкой, которая грела и торопила. Но тысячи последних смешных страхов одолели Ассоль; смертельно боясь всего – ошибки, недоразумений, таинственной и вредной помехи – она вбежала по пояс в теплое колыхание волн, крича: – Я здесь, я здесь! Это я!
Тогда Циммер взмахнул смычком – и та же мелодия грянула по нервам толпы, но на этот раз полным, торжествующим хором. От волнения, движения облаков и волн, блеска воды и дали девушка почти не могла уже различать, что движется: она, корабль или лодка – все двигалось, кружилось и опадало.
Но весло резко плеснуло вблизи нее; она подняла голову. Грэй нагнулся, ее руки ухватились за его пояс. Ассоль зажмурилась; затем, быстро открыв глаза, смело улыбнулась его сияющему лицу и, запыхавшись, сказала: – Совершенно такой.
– И ты тоже, дитя мое! – вынимая из воды мокрую драгоценность, сказал Грэй. – Вот, я пришел. Узнала ли ты меня?
Она кивнула, держась за его пояс, с новой душой и трепетно зажмуренными глазами. Счастье сидело в ней пушистым котенком. Когда Ассоль решилась открыть глаза, покачиванье шлюпки, блеск волн, приближающийся, мощно ворочаясь, борт «Секрета», – все было сном, где свет и вода качались, кружась, подобно игре солнечных зайчиков на струящейся лучами стене. Не помня – как, она поднялась по трапу в сильных руках Грэя. Палуба, крытая и увешанная коврами, в алых выплесках парусов, была как небесный сад. И скоро Ассоль увидела, что стоит в каюте – в комнате, которой лучше уже не может быть.
Тогда сверху, сотрясая и зарывая сердце в свой торжествующий крик, вновь кинулась огромная музыка. Опять Ассоль закрыла глаза, боясь, что все это исчезнет, если она будет смотреть. Грэй взял ее руки и, зная уже теперь, куда можно безопасно идти, она спрятала мокрое от слез лицо на груди друга, пришедшего так волшебно. Бережно, но со смехом, сам потрясенный и удивленный тем, что наступила невыразимая, недоступная никому драгоценная минута, Грэй поднял за подбородок вверх это давным-давно пригрезившееся лицо, и глаза девушки, наконец, ясно раскрылись. В них было все лучшее человека.
– Ты возьмешь к нам моего Лонгрена? – сказала она.
– Да. – И так крепко поцеловал он ее вслед за своим железным «да», что она засмеялась.
Теперь мы отойдем от них, зная, что им нужно быть вместе одним. Много на свете слов на разных языках и разных наречиях, но всеми ими, даже и отдаленно, не передашь того, что сказали они в день этот друг другу.
Александр Грин, 1923 г.
Живое наследие Грина
ПРАЗДНИК МИРОВОГО МАСШТАБА
Самым грандиозным событием, связанным с «Алыми парусами», является одноименный праздник выпускников в Санкт-Петербурге. Это по-настоящему всенародное торжество – хотя бы потому, что название пришло из народа, от самих школьников. В Ленинграде в 1968 году для старшеклассников впервые провели общий выпускной «Алые паруса». А с 1969 года праздник стал официальным и удивил очевидцев своим размахом. По традиции выпускники отправились гулять до утра и ровно в 23 часа увидели, как на Неву вышел корабль под парусами – они были белыми, но их подсветили красными прожекторами. Восторгу не было предела! И так происходило десять лет подряд, хотя каждый раз это было сюрпризом: все гадали, выйдет ли в этот раз парусник в акваторию Невы. Однако в 1979 году ленинградские власти сочли массовое скопление молодежи небезопасным и отменили «Алые паруса». В 1991 году бригантина вновь появилась, правда, в Сестрорецке. При этом в день выпускного бала в акваторию Невы выходили частные суда под красными парусами – так поступали сами владельцы парусников. Вернулся праздник выпускников спустя 14 лет, в 2005-м, в год 125-летия Александра Грина – по инициативе Владимира Путина. В ночь праздника зажигают огни на Ростральных колоннах, на Неву одновременно спускают сотни тематически оформленных катеров и лодок, звучит «Гимн великому городу» русского композитора Рейнгольда Глиэра. Главным символом праздника служит галиот «Секрет» из повести Грина, его роль исполняют разные суда. С 2019 года в роли знаменитого корабля из повести Грина в Неву выходит бриг «Россия». Мультимедийный спектакль на открытой воде ежегодно смотрят до трех миллионов человек, его телетрансляция идет во многих странах мира. И это единственный в мире праздник такого масштаба, посвященный выпускникам школ, и единственный российский праздник, занесенный в международный реестр событийного туризма.
