Когда с офицером лучше на «ты»

В ближайшее воскресенье Россия отметит традиционный День Воздушного флота России.   Для меня  это послужило поводом вспомнить  встречу с летчиком, который  во времена Великой Отечественной войны, перегонял  боевые самолеты с завода-изготовителя боевым частям.  Леонид  Александрович Макаревич рассказал, в каком роде войск с офицером можно на «ты» и как после войны он способствовал переводу Перми на пятидневную рабочую неделю.

Из «тарелки» послышалась… радость

– Отец мой был кадровым военным, красным командиром, как тогда называли (понятие «офицер» вернулось в 1943 году). За месяц до начала войны его дивизия снялась с места дислокации – а стояла она у нас – и отбыла в Прибалтику, как нам сказали, на манёвры. А оказывается, на самом деле это уже готовились к войне. И с первого дня наша пермская дивизия уже вступила в бои. Впоследствии я думал, что тогда, в 1941-м году, когда провожал отца на «манёвры», видел его в последний раз.

Так вот, когда прозвучало объявление из знаменитой «тарелки» – радиорепродуктора, я... обрадовался! Мне ребята со двора кричат: «Айда в футбол играть!» А я – хорошо это помню – выбегаю и кричу: «Ребята, война! Дадут немцам наши отцы прикурить!»

А пошло всё совсем не так. И когда похоронки через две-три недели начали поступать одна за другой, тогда только мы поняли, что дело серьезное, «на чужой территории», как внушали нам в кино и в песнях, война не пойдет...

Я уже был комсомольцем. Поначалу мы дежурили в райкоме комсомола по ночам – в основном звонки принимали. И наша 22-я школа шефствовала над госпиталем, который расположился в здании сегодняшнего педуниверситета.

От отца письма перестали приходить, и долго я думал, что он погиб... Я был старший сын в семье и решил: надо идти на фронт самому. И пошел в военкомат. Отвечают: рано тебе, ты еще пацан. Мы с матерью пошли туда во второй раз. Мать уговорила: в октябре 1941 года меня приняли в ВМАТУ

– Военно-морское авиатехническое училище им. В. М. Молотова, где учили техсостав авиации Военно-морского флота, единственное было училище в Советском Союзе, что готовило таких специалистов. Располагалось оно напротив художественной галереи, после войны там находилось училище ракетных войск.

А от отца снова пошли вести, когда я уже сам служил.

Когда все завидовали

– В конце 1942 года я окончил училище авиамехаником, присвоили звание сержанта. Меня направили на Северный флот, в эскадрилью особого назначения. Такая была на каждом флоте, и в сухопутной авиации тоже – их задачей была перегонка самолетов с завода-производителя в действующие части.

Мы приезжали в Куйбышев, ныне Самара; запасным аэродромом завода был Саранск. Там нас ждало много самолетов, сотни. Мы прибывали или туда, или сюда, эскадрилья получала самолеты, садились – летчик впереди, я как механик на месте бортстрелка, передо мной крупнокалиберный пулемет, – и гнали к фронту. Доставляли машины, нас с ними всегда тепло встречали. И назад, за новыми самолетами.

Это была такая интересная работа! И – привилегированная!

Нам все завидовали. Потому что пригнали мы самолет, садимся – нам бортпаек! А там и шоколад, и консервы, и папиросы, и прочее. А ведь война, все мы то и дело ходим голодные!. Консервы я отдавал ребятам, а они мне – шоколад.

По уставу летчик перед вылетом обязан проверить заправку самолета горючим и маслом. Сколько я работал в авиации – за мной никогда не проверяли. Каждый знал свое дело, и летчик всегда мог положиться на меня, зная, что механик не подведет. Когда истребитель летит на боевое задание, тогда, конечно, все в напряжении...

Летчик, конечно, чаще всего офицер, но мы все были на «ты»: летчик, механик, моторист; авиация – это одна семья.

Был случай: пришлось садиться в чистом поле, зимой на снег. Летим, слышу: с двигателем нелады, я механик уже опытный. Начинаю разговаривать – ничего не слышно. Сообщаю в ларингофон – летчик не слышит: отмечаю про себя, что когда барахлит двигатель, и связь барахлит.

...Сели на вынужденную, слава богу, благополучно, не загорелись. Летчик сразу посмотрел на карте, где ближайший населенный пункт, отправились туда. Явились в сельпо, попросили телефон, сообщили, сказали, что такая штука приключилась, уже не помню, как добрались до ближайшего вокзала и вернулись в часть, где базировались. А забрать самолет прилетели потом.

День Победы встретил на госпитальной койке. Был другой случай: самолет загорелся…

Понедельник начинается в субботу

Я уехал из города в свои шестнадцать лет, а вернулся насовсем – мне шел уже 24-й год. Приехал я в город жить 1 декабря 1948 года, а 21 декабря – в день рождения Сталина – устроился на завод имени Сталина.

Пришел я туда диспетчером, потом работал в отделе технического контроля (ОТК), в 1957 году меня избрали председателем завкома. Одних членов профсоюза на заводе у нас было больше 47 тысяч. Трудились в три смены. Анатолий Григорьевич Солдатов, легендарный директор, был в звании генерала.

Наш завод первым в Советском Союзе предложил перейти на пятидневную рабочую неделю, с двумя выходными днями. Ведь долгое время выходной был один!

Поначалу мы – я как председатель завкома, парторг завода, директор завода – были против. Ведь каждый выходной мы работали! Сверхурочно!. Каждую пятницу мы собирали завком, принимали заявки от цехов, сколько людей будут работать в выходные дни, утверждали количество и давали разрешение на работу. Нам ни на что не хватает времени, а тут – еще один выходной! Потом нам начали доказывать, обосновывать, считать. Нам важно было, чтобы мы не срывали план и – чтобы рабочие не потеряли в зарплате. Солдатов, тогда уже председатель совнархоза, – я его уже хорошо знал, да и он со мной был знаком по работе – обсуждал вопрос с ЦК партии, с Советом министров. В результате было выработано решение о том, чтобы на режим пятидневной рабочей недели переводить не один наш завод, а все предприятия и учреждения Перми, весь город.

Из леса – в космос

При Михаиле Субботине (директор завода им. Свердлова с 1957-го по 1973 год – ред.) мы принялись за «Протон» – уже ракетные двигатели. Самые мощные в мире на тот момент.

На площадку в Лядах мы пришли – там был один лес, а когда я покидал ее, осталось отличное хозяйство. Выстроили интереснейшее производство! Там я работал вначале начальником ОТК, а потом начальником производства и испытательного полигона в общей сложности 27 лет. Потом снова перешел на завод им. Свердлова, и тут уже дорабатывал до ухода на заслуженный отдых. А ушел, когда мне было восемьдесят пять. В итоге в общей сложности проработал 62 года, а если еще считать семь лет в армии, всего я авиации, таким образом, отдал почти семьдесят лет.

Когда я слушала рассказ  Леонида Александровича, меня не покидало чувство, что вся его жизнь - патриотизм повседневности. Когда человек не говорит лозунгами, а живет ежедневным служением Отечеству! А что сможем вспомнить мы, когда будем делиться историей нашей жизни с внуками и правнуками? Я буду думать об этом……