О чем может рассказать пушка перед Северной дамбой Перми, бившая и немцев, и японцев

Все знают в Мотовилихе эту достопримечательность, в течение долгих лет наряду с революционным заводским молотом бывшую одним из символов города, – 122-миллиметровое орудие, высящееся на въезде в старейший район города со стороны Ленинского.

Это монумент окончанию не только Великой Отечественной, но и Второй мировой войны. Те 2544 выстрела, которые она сделала, – это с учетом тех, что были произведены по японским милитаристам. Ведь для очень многих пермяков война не закончилась 9 Мая 1945 года.

После празднеств и салютов в Европе нашим землякам пришлось отправиться на другой конец континента, гасить тот очаг мировой бойни, что не четыре, а все четырнадцать лет тлел на Дальнем Востоке. Дмитрий Плотников, впоследствии удостоенный «Золотой Звезды» Героя уже России, встретил войну 22 июня 1941 года близ западной границы (подробнее о герое в публикации от 7 мая – ред.). 9 мая 1945 года во главе мотоциклетного батальона, громя гитлеровцев и власовцев, он ворвался в Прагу.

– Думалось, ну теперь-то всё, отвоевались, – вспоминал он. – Отдохнули, матчасть в порядок привели. Приказ поступил – в эшелон грузиться; я начальник, станция назначения – в Белоруссии. По прибытии туда вручают пакет. Читаю: станция назначения – в Подмосковье. Еще трижды такое повторялось: Урал, Сибирь и, яснее некуда, – приграничная Даурия… Местные политработники с личным составом беседы о милитаристском курсе Японии провели. Я очередной пакет вскрыл…

На дальневосточные рубежи встали едва вышедшие из боев в Европе, спешно пополненные людьми и техникой части, в том числе сформированные в Прикамье, – 429-й и 435-й истребительные авиаполки, 104-й отдельный полк связи, 26-й дивизион бронепоездов и другие.

Батальон Плотникова первым из наземных войск вошел в столицу Маньчжурии Мукден, за что был удостоен почетного наименования Мукденского. Майор Плотников стал его первым военным комендантом. Авиации тоже пришлось нелегко. Спортивный обозреватель ряда пермских изданий Анатолий Янчевский делился с автором этих строк такими воспоминаниями:

«Несмотря на изнуряющую жару, мы, авиатехники, бесперебойно заправляли, пополняли боезапас «ястребков», сопровождавших бомбардировщики. А те в любую погоду совершали налеты на порты и сильно укрепленные узлы японской обороны: Юкки, Сейсин, Расин».

Двадцатилетний парень удостоился ордена Отечественной войны 2-й степени и медали «За боевые заслуги», не говоря уже о благодарностях командования. От Анатолия Ивановича стало известно об участии авиаторов в секретной операции – переброске в СССР плененного марионеточного манчжурского «императора» Пу И, части его свиты, казны, архива. Но это – отдельная история.

Уроженцу деревни Климиха Ординского района Михаилу Занину на советско-германском фронте воевать не довелось: как с 1939 года охранял дальневосточные рубежи, так и не двигался. В 1945-м упущенное наверстал с лихвой. На марше колонна нарвалась на огонь из дота.

Пехота залегла, укрываясь в складках местности, – вспоминал ветеран. – А я приказал артиллеристам ударить по огневой точке прямой наводкой. Первый снаряд – перелет. Я подал команду наводчику поправить прицел, и вторым выстрелом дот был уничтожен. В этот момент подъехал комдив генерал-майор Можаев, спросил, кто стрелял.

Я оробел, но доложил, что стрелял без разрешения, действуя по обстановке. Генерал приказал построить расчет орудия, объявил личному составу благодарность и наградил солдат медалями «За отвагу», а меня – орденом Славы третей степени. Мы были рады награждению в первый же день боевых действий и в дальнейшем сражались с японцами как истинные гладиаторы.

Японские войска уступали нашим почти по всем показателям, но сопротивлялись фанатично и коварно. Тут и засады смертников, подстерегающих наши танки с взрывчаткой в бамбуковых шестах, и дзоты с прикованными к пулеметам штрафниками. То и дело попадались мины, искусно замаскированные под банки. И уж совсем бесчеловечное средство – сеющие смерть бактерии ящура, чумы, сибирской язвы…

Выполнение задачи затрудняли природные условия. Представляете, то уссурийские топи, то тайга, то бескрайние знойно-безводные степи, то крутые отроги Большого Хингана. Преодолели всё. Огневые точки подавляли. Костры разводили, применяя вместо дров обернутые тряпьем и облитые соляркой камни. Бережно расходовали для утоления жажды и охлаждения пулеметов драгоценную влагу. Вот что врезалось в память артиллеристу-пермяку Григорию Кислицыну:

– Будучи командиром батареи тяжелых гаубиц, я принял участие в форсировании пограничной реки Уссури и штурме Хутоусского укрепрайона. Под сильным огнем врага мы выкатили орудия на прямую наводку и несколько дней взламывали его оборону. Японцы сопротивлялись отчаянно, в плен не сдавались. Довелось столкнуться с камикадзе и в образе живых мин, и с притворившимися убитыми; подойдешь к такому «мертвецу» – он бросится на тебя с ножом. Наши потери были велики. Но и мы в ответ не щадили...

Кроме ожесточенного отпора японцев, советские воины в этих краях столкнулись с такой ужасающей нищетой местного населения, какой не видели в Европе.

«Вот по дороге идет целая китайская семья: впереди китаянка в изодранных длинных штанах из мешка, кофта на ней до того стара и изношена, что слабо прикрывает худое тело. За спиной китаянки в специально приспособленном мешке – грудной ребенок. Позади, цепляясь за мать, бегут совершенно голые ребятишки – два мальчика и девочка. Процессию замыкает худой изможденный китаец, согнувшийся под тяжестью узла с домашним скарбом... Таких нищих семей миллионы», – так писал в те дни наш земляк, военный корреспондент майор Михаил Васёв.

Красную армию население встречало с восторгом. Крестьяне, кто на коромыслах, кто целыми возами, доставляли овощи и фрукты. В городе Сяосуйфыннхэ группа жителей раздавала проходившим солдатам куски свинины.

«Когда им (китайцам – ред.) разъяснили, что это делать не нужно, ведь наши бойцы сыты, китайцы обиделись и заявили, что они коллективно решили поднести этот скромный подарок бойцам, что им больше нечем отблагодарить красноармейцев и что не следует их обижать отказом…»

Такой же прием на корейской земле: море красных флагов, транспаранты с лозунгом «Тоннип мансэ!» – «Да здравствует независимость!» и здравицами в адрес воинов-освободителей по-русски.

2 сентября 1945 года в Токийской бухте на борту линкора «Миссури» представители Советского Союза и других стран-победительниц приняли капитуляцию поверженной Японии. Вновь слово Дмитрию Плотникову:

«Построил я свой батальон. Знамя вынесли. Срывающимся от волнения голосом поздравил бойцов с полной и окончательной победой. Вот теперь действительно домой!».

– Все! Сдюжили! Мир! – так без громких слов подвел черту под свершившимся матрос-тихоокеанец Аркадий Новоселов. Впереди было возвращение в родной Молотов, десятилетия мирного труда.

Аркадий Константинов,
кандидат исторических наук