«Коктейль вокалиста» по рецепту Татьяны Виноходовой — это талант пополам с трудом — Звезда

«Коктейль вокалиста» по рецепту Татьяны Виноходовой — это талант пополам с трудом

2019 , 13:44

Что значит быть камерной певицей? Кого можно научить петь, а кто безнадежен? Пьют ли артисты сырые яйца? Об этом и многом другом читателям «Звезды» рассказывает невероятной красоты и редкого таланта солистка известного музыкального коллектива «Дольче-трио», обладательница потрясающего сопрано, лауреат международных конкурсов Татьяна Виноходова.

Природа взяла своё

— Говорят, ваша карьера началась с самого раннего детства…

— Я мечтала стать певицей буквально с младенческого возраста, хотя порой в эти грезы вмешивались дикое желание быть ветеринаром или водолазом. А вообще, сколько себя помню, я будто родилась на сцене: пела на детсадовских утренниках, в школьной самодеятельности, на концертах в музыкальной школе.

— Как родители отреагировали на ваше желание учиться петь? Не пытались отговорить или, может, советовали больше внимания физике с математикой уделять или географию подтянуть?

— Когда передо мной встал профориентационный выбор, на дворе были нестабильные девяностые. На жалование оперной певицы не то что шубу не сошьешь, а элементарно прокормиться было тяжело. Поэтому папа хотел, чтобы его дочь пошла на модный тогда юридический или на уверенный в завтрашнем дне экономический. Но природа взяла свое: штудирование законов и разных «сальдо-мальдо» в скучных университетских аудиториях я променяла на консерваторию в Екатеринбурге, а затем незабываемые годы в Российской академии музыки имени Гнесиных.

Каков Решетов на немецкий слух

— Татьяна, вы выступаете на самых знаменитых сценах. Чем они запоминаются?

— Да всем — антуражем, зрительской реакцией, вниманием прессы. В Италии, например, я выступала в католических церквях и храмах, так они как будто специально построены для оперного и камерного пения. Потрясающая акустика, непередаваемая красота фресок — кажется, что сами святые смотрят на тебя, слушают твой голос и возносят его к себе на небеса.

В Швейцарии и Германии — там каноническая строгость, чопорная величавость. Недавно пела там по приглашению знаменитого немецкого композитора и пианиста Ральфа Ребера. Особенно запомнились концерты в замке Шлёсс-Штауффенберг — родовом имении того самого полковника, который в 1944 году возглавлял покушение на Гитлера, а также в городе Балингене, где я пела вместе с американской примой Хуандарлин Абернати.

— Читал, как восторженно оценила немецкая критика эти выступления. Вы пели на русском?

— В основном. Кстати, на наши концерты за рубежом ходит много русскоязычной публики. Да и те, кто не знает русского, всё отлично понимают. Вот всё-таки какая могучая сила у нашего языка! Между прочим, мы там на бис исполняли романсы на стихи пермских поэтов — Алексея Решетова и Наталии Гумеровой. Ральф Ребер тонко чувствует русскую поэзию и умеет переложить на музыку её прелесть.

— А с кем из великих вы хотели бы спеть дуэтом?

— Увы, моя мечта никогда уже не осуществится, потому что моим желанным партнером был Дмитрий Хворостовский. До сих пор скорблю вместе со всей Россией о ее лучшем голосе…

— А что вы испытываете, когда спускаетесь с высоких сцен и поднимаетесь на обыкновенные подмостки, допустим, в нашей уральской глубинке?

— Поверьте, на качество моего пения никак не влияет, где бы я ни выступала — в швейцарском Бюзингене или нашем Чусовом. И перед кем — тоже не важно: я одинаково люблю, ценю и уважаю любого зрителя и слушателя. Скажу больше, в Прикамье куда больше настоящих ценителей классического певческого искусства, чем в Европе. У нас и талантов больше: встречаются такие уникальные самородки, что просто душа радуется. Я ставила голос Лизе Фроловой — бессменной Ассоли в спектаклях нашего драмтеатра. У меня занимался ученик из Полазны: вроде никакого музыкального образования, ни капли артистизма, а как запоет — Магомаев бы позавидовал. И таких неоткрытых звёздочек в Пермском крае не счесть: нужно просто искать их, выявлять, беречь и постепенно подводить к большой сцене.

Я была даже ведьмой

— Вы сами выбираете себе концертные костюмы? Существуют ли для вас какие-то каноны? К примеру, немецкий музыкант Клаус Бургер однажды вышел на сцену Пермского оперного театра в свитере, трениках и босиком…

— Я все-таки прошла классическую русскую школу, где всё до последней пуговицы строго, торжественно, консервативно и, безусловно, элегантно. Как выглядят наши оперные дивы — это эталон сценической красоты, безупречного стиля. Другое дело, когда ты участвуешь в постановках — операх, водевилях, — там костюм может быть любой. Кем я только не была — даже ведьмой! Остается гадать, во что тебя обрядит режиссер, — ведь на спектаклях он царь, бог и воинский начальник, и артист полностью в его воле.

— А вообще как вы относитесь к эпатажным режиссерским идеям: например, петь лежа в постели или повиснув под потолком, словно архангел?

— Есть оригиналы, которые могут и вообще раздеться заставить! Слава богу, пока такие не попадались.

— Бывало ли такое, что вам нужно выходить на сцену, а голос пропал? Что тогда делать нужно — пить сырые яйца?

— С профессиональными певцами такое редко случается. Как говорится, жив ты или помер, а перед выступлением мобилизуешься в любом состоянии, и зритель не замечает, что ты держишься на честном слове с температурой 39,5. Это только кажется, что артисты — неженки и капризули. Мы сильные, закаленные, готовые к любому форс-мажору люди. Но всё же люди, поэтому в тяжелых случаях нас выручает так называемый «коктейль вокалиста». Есть такой шаляпинский рецепт: мёд, клюква, коньяк. Главное, чтобы последний ингредиент не стал основным. Но если серьезно, то лучший коктейль — это талант пополам с трудом, безо льда — страстно-горячий, не разбавленный равнодушием и звездной болезнью. И этот рецепт полезен не только для артиста, но и для человека любой профессии.

Блиц «Звезды»

Об учителе. Их было несколько, но до сих пор не могу забыть уроки великих — солистки Большого театра профессора Галины Васильевны Олейниченко и солистки Московской филармонии Нелли Федоровны Балюк. Это две моих «музыкальных мамы».

О любимой партии и любимой постановке. Еще со студенческого театра в Гнесинке — роль Татьяны в опере «Евгений Онегин». И имя менять не нужно.

О музыке, кроме классики. Очень нравятся песни из кинофильмов, особенно советских. Хотя и зарубежные саундтреки трогают душу — к примеру, песни из ленты «Завтрак у Тиффани».

О самом ценном в камерном пении. Главное — искренность.

О дуэте с рок-певцом. Да запросто — хоть с Гариком Сукачевым, хоть со Шнуром. Кстати, в моем репертуаре был номер, где мы вместе с рок-певицей копировали известный тандем — Монсеррат Кабалье и Фредди Меркьюри.

Максим Шардаков, фото Владимира Бикмаева



Новости Mediametrics: