Актёру театра и кино, коренному пермяку Георгию Буркову исполнилось бы 85 лет

— Ну-с, и какое же у вас театральное образование, молодой человек? — спросил нескладного, с грустными глазами, вычурно выразительными губами, никому не известного и, кстати, не такого уж и молодого актера из Перми главный режиссер московского драматического театра имени Станиславского Борис Львов-Анохин, до глубины души восхищенный его воплощением непростой роли Поприщина из гоголевских «Записок сумасшедшего».

— А никакого, — ответил скромный артист. — Разве по моей игре этого не видно?

Обычно строгие и придирчивые к провинциальным выскочкам члены худсовета рассмеялись и без лишних прений приняли самородка с берегов Камы в свою творческую семью. А звали этого пермского таланта — Георгий Иванович Бурков.

Долгий путь к театральным подмосткам
Сразу после окончания пермской школы № 49, что в Рабочем поселке Мотовилихи, Георгий начал обивать пороги театральных вузов Советского Союза. Однако длинный и худой чудак из Перми долгое время не вызывал симпатий у приемных комиссий. Не тот, дескать, образ должен быть у современного героя! Зато такой типаж вполне подошел для спорта: рослый и с почти акробатической прыгучестью парень стал незаменимым на волейбольной площадке. Буркова с ходу приняли в Пермский пединститут на факультет физического воспитания. И кто знает, если бы не страсть к лицедейству, то вполне возможно, что Георгием Бурковым пермяки гордились бы как творцом славы отечественного волейбола.

Но большой спорт театрала не прельстил — вскоре Георгий поступил на юридический факультет Пермского госуниверситета. И если спортивная карьера ему никак не помогла в будущем творчестве, то знание юриспруденции, безусловно, пригодилось: впоследствии Бурков играл и следователей, и участковых, но лучше всего ему удавались роли персонажей из противоположного лагеря — обаятельных уголовников и крестных отцов мафии.

Георгий Бурков не столько корпел над юридической казуистикой, сколько читал всё подряд о культуре и театральном искусстве, до самого закрытия сидя за книгами в Горьковской библиотеке. Когда позволяло время, он посещал вечерние курсы при Пермском драмтеатре, которые и сделали из простого парня будущую звезду советского театра и кинематографа.

— Это была самая крепкая школа провинциального театра, где выпускают двенадцать спектаклей в сезон, где я начинал с подноса, а закончил ведущим актером Березниковского театра, — позже вспоминал Георгий Иванович.

Игра Буркова на пермской сцене приглянулась столичным критикам, разъезжавшим в те годы по стране в поисках талантов. Они и поведали о прикамском самородке Борису Львову-Анохину. Но, кстати, его карьера в Первопрестольной могла закончиться, так и не начавшись. Буквально перед самым первым выходом на московскую сцену в гости к артисту как снег на голову нагрянул хлебосольный друг с Урала. Как водится, хотели принять по чуть-чуть за встречу, но где там — разошлись по русскому обычаю. Пошло и за театр, и за кино, и за тех, кто в море. В итоге на следующий день в вестибюле театра был вывешен приказ с позорной формулировкой: «Уволить Буркова Г. И. за срыв премьеры». Однако Львов-Анохин не хотел расставаться с талантливым актером и взял «штрафника» не только на поруки, но и на свой кошт: весь испытательный срок главреж платил Буркову зарплату из своего кармана.

Неспившийся интеллигент
Но пил Георгий Бурков, как говорится, не больше и не меньше других. И вести себя умел не хуже своего героя из «Иронии судьбы», который, как известно, никогда не пьянел. Так что патологическое пьянство актера — миф, ярлык, навешанный завистниками и злопыхателями. И, конечно, сказалась деформация киношного образа спившегося интеллигента, который разглядел в Буркове Эльдар Рязанов, и затем его нещадно эксплуатировали почти все режиссеры. Вот и верил зритель: мол, закладывает Георгий Иванович по-настоящему, невозможно без соответствующего опыта так натурально играть выпивох.

Мало кто знает, что даже в своих первых детских ролях маленький Жора Бурков изображал пьяненького. В нынешней дягилевской гимназии, где начинал учиться будущий актер, и в аудиториях пединститута во время войны размещались госпитали для тяжелораненых.

Георгий Бурков с мамой в Перми

«Коридоры заставлены койками. В вестибюле стоят только что принесенные носилки с ранеными. С них не сняты шинели. Это толкает на неприятные мысли, что война совсем недалеко. Думается о нелепости и безумии войны. Зачем нужна она? Кому она нужна? Раненых возят на трамвае, двери в трамвае сделаны сзади. Рельсы проходят мимо наших окон, поэтому я часами наблюдаю, как торжественно тихо и с осторожной деловитостью обслуживающий персонал госпиталя выносит полуживых людей», — писал в своих дневниках Бурков.

Георгий пел перед солдатами песенку шотландского капитана, которому в известном состоянии всё нипочем и море по колено. И ведь подглядел где-то особенности неадекватного поведения, потому что в семье Бурковых к пьянству отношение было резко отрицательное. Бойцы хохотали до упаду и мало-помалу выздоравливали — потому что смех, как мы знаем, лечит.

Так что ключевое слово в образе Георгия Ивановича — «интеллигент». Даже когда он играл роли простых людей, зрители подмечали, что, как бы сказал Высоцкий, у Буркова на лбу десять классов написано. Поэтому интеллигентом за версту несло и от бандита Губошлепа из «Калины красной», и от добрейшего старого солдата из фильма «Кадкина всякий знает», и от беспечного бойца-распустехи Сашки Копытовского из «Они сражались за Родину». Ну а вор Витя из шукшинских «Печек-лавочек» — тот вообще выглядел этаким мажором из профессорской семьи и даже ехал, по легенде, не куда-нибудь, а в новосибирский академгородок.

На камнях памяти
А Василия Шукшина Бурков просто боготворил. Редко встретишь в актерской среде такую искреннюю дружбу, такое единство в убеждениях и поступках. Именно Василий Макарович первый разглядел в Буркове не ухарски-развязного комика, а настоящего характерного драматического актера, мыслящего философа. Сейчас злые языки пытаются поставить под сомнение величие их дружбы: дескать, и ругались, и не разговаривали порой, и жестко критиковали друг друга. Но ведь настоящая дружба — это не мыльная опера, где всё гладенько и сусально. Георгий Иванович — последний, с кем разговаривал Шукшин, и первый, кто увидел его мертвым. Всю последующую жизнь Бурков, по словам его родных, посвятил памяти друга. Даже камень на надгробии Георгия Ивановича изготовлен из того же куска гранита, что и на могиле Василия Шукшина.

Между прочим, на стене дома № 111 на улице Уральской, где жила семья Бурковых, установлена мемориальная доска, посвященная и Георгию Ивановичу, и его отцу, который всю Великую Отечественную войну трудился главным механиком на Мотовилихинском заводе — одном из флагманов советской оборонки, производившем для фронта самые лучшие в мире артиллерийские орудия. Старые кадровые рабочие помнили, как Бурков-старший носил из дома одежду, еду, чтобы хоть как-то приодеть и подкормить подростков, которые наравне со взрослыми по две смены подряд стояли у станков. Примечательно, что за ударный труд Иван Бурков (именно с ударением на первый слог — только в Москве Бурков стал Бурковым) был награжден боевым орденом Красной Звезды.

Мемориальная доска, посвященная Георгию Ивановичу и его отцу, на стене дома № 111 на улице Уральской

Кстати, в первоначальном варианте памятной доски был ошибочно назван год рождения отца Георгия Ивановича, но благодаря родным актера неточность вовремя исправили. А вот в том, что на ней Георгий Бурков назван народным артистом России, — в этом никакой ошибки нет. Да, официально актер был лишь заслуженным, но в сердцах своих земляков Георгий Иванович навсегда останется истинно народным!

Памятник Буркову в Перми

31 мая к 85-летию актера планируется наконец установить памятник Буркову и в Перми — в парке на улице Революции. Его автором стал известный пермский скульптор Алексей Залазаев, который изваял полюбившиеся пермякам и гостям города памятники народному доктору Федору Гралю, купцу-меценату Николаю Мешкову, создал композицию «Трус, Балбес, Бывалый» около кинотеатра «Кристалл».

Текст:  Максим Шардаков
Фото: из свободных источников