Вопрос об авторстве романса «Однозвучно гремит колокольчик» любой поисковик решает однозначно – музыка Гурилёва, слова Макарова, и охотно выдает биографию крепостного поэта, гонимого за остросоциальные стихи помещиком Всеволжским и отправленного сперва в солдаты, а затем в ямщики Пермской конвойной роты.
В 1852 году Иван Макаров был найден замерзшим около села Верхний Суксун Пермской губернии, а при нем «мешок худой, сапоги худые, две пары исподнего, для ношения неспособного, картуз добрый и бумаги с сочинительством». И среди бумаг, согласно официальной версии, находился тот самый текст, который спустя полтора века прославит Сиву и самого Макарова. Расписывая легенду о ямщике-поэте, авторы web-статей ссылаются на записи архива конвойной роты и некие неназванные источники.
– Начиная работать над пьесой (а ТЗ звучало именно так – создать спектакль специально для фестиваля «Однозвучно гремит колокольчик»), я ничего не знала об этой истории, кроме самого факта, что она существует и что авторство Макарова – лишь версия, – рассказывает драматург, автор пьесы «Метель-5» Елена Растянис. – Но я сразу понимала, что это будет документальный спектакль без накладных бород и сюртуков, поэтому в первую очередь нужно набрать фактаж, и я начала изучать материалы на эту тему. Оказалось, что главный источник, на который все ссылаются и далее тиражируют легенду, – краеведческие очерки Александра Шарца.
Шарц, как и Макаров, уроженец Сивинского района (ранее – Оханский уезд). В студенческие годы пробовал себя в журналистике, литературе, затем преподавал в нескольких учебных заведениях и даже возглавлял их, в 1944-1945 годах был председателем Молотовского горисполкома, защитил докторскую диссертацию об уральском крестьянстве, состоял в нескольких научных сообществах. И увлеченно писал материалы по краеведению, истории Урала, публикуя их в различных научных изданиях и периодике.
– В архиве социально-политической истории огромное количество его материалов, он ссылается на сведения из разных архивов страны, но удивительно, что в истории с Макаровым нет ни одного реального документального подтверждения, ни единого клочка бумаги с указанием на источники! И это смутило не только меня, многие краеведы и историки, в том числе современники Шарца, сомневались в правдоподобности его исследований, отмечая «вольное обращение с документальными источниками». Это касается не только романса Макарова, а его публикаций в принципе. Конечно, сперва у меня возникло праведное желание разоблачить миф и самого мифотворца. Но в процессе я поняла, что этого не нужно делать, наоборот – размышления о мифотворчестве и его мотивах стало смысловой основой спектакля. В пьесе мы ссылаемся не только на Шарца как на первоисточник легенды, но и на его критиков, – подчеркивает Елена Растянис.
К слову, главные герои «Метели-5», словоохотливый таксист и пытливый пассажир, в долгой дорожной беседе и сами доводят идею мифотворчества до абсурда, смешивают факты с вымыслом и «придумывают как дышат» – буквальная цитата из пьесы. Так, прямо на глазах у зрителя рождается легенда о том, что у «Повестей Белкина» и «Истории села Горюхина», в частности, явно сивинские корни (уж слишком много совпадений с местными реалиями, в том числе название реки – Сивка), прототипами героев «Метели» якобы стали Никита Всеволжский и его жена Мария Савина, а Болдино на самом деле и есть сама Сива. К слову, наличие «сивинской» линии в творчестве Пушкина гипотетически возможно, но маловероятно.
– В Сиве с 1773 года, после покупки этих земель у Строгановых, жили четыре поколения Всеволжских. Так вот Никита Всеволодович Всеволжский был в дружеских отношениях с Пушкиным, он же основал в Петербурге общество «Зелёная лампа», – продолжает рассказ драматург. – Сама эта лампа, которая стояла в комнате заседаний, была изготовлена на металлургическом заводе Всеволжских в Пожве, а зеленый – это цвет сплава с оловом, из которого она была изготовлена, а не ткань абажура, как многие думают. Чисто теоретически Пушкин, конечно, мог знать о существовании Сивы и местной природы, но никаких фактических отсылок нет, поэтому эта байка – исключительно плод моего воображения. Но в контексте общего краеведческого сюрреализма, навеянного работами Шарца, она звучит очень даже правдоподобно.
А вот некоторые вполне реальные истории о жизни и деятельности Всеволжских в Сиве, наоборот, на этом фоне звучат как небылицы. Например, что близ Сивы по проекту архитектора Ивана Свиязева и инициативе Всеволжских была создана деревня для крестьян с типовой застройкой и возможностью выкупить жилье в собственность – по сути, первая ипотека! Или что в пределах их земель действовали всеволженки – нелегальные деньги, собственная внутренняя валюта.
Или что в имении Всеволжских был разбит английский парк, ботанический сад с экзотическими растениями и огромный зверинец. Или что в Сиве производили шампанские вина из крымского винограда (говорят, они были очень кислыми). От такого бурного прошлого Сивы теперь практически не осталось следов: последний из Всеволжских, Никита Никитич, был человеком весьма увлекающимся и импульсивным и быстро спустил семейные активы. Постройки были разрушены, ботанический сад высох, обитатели зверинца погибли. И даже семейный архив не сохранился: если верить персонажам спектакля, крестьяне разобрали бумагу по домам – на нее было удобно клеить вторым слоем обои.
– Удивительно, что несмотря на такое буйство фактов, сивинцы выстраивают идентичность этого места именно вокруг истории с романсом Макарова. Я пришла к выводу, что факты играют решающую роль в науке, но, если речь идет о культуре, туризме и локальной идентичности – миф и факт имеют одинаковые ценность и вес. И если миф прижился, значит, он для этой территории органичен, он становится реальностью. Пусть так и будет, – резюмирует Елена Растянис.
Автор: Аника Рик