Работа на себя

Сразу несколько изменений в трудовом законодательстве обсуждались на прошедшей неделе. Госдума приняла поправки в Гражданский кодекс о статусе самозанятых. Министерство финансов разработало концепцию налога на профессиональные доходы и страховые взносы для этой категории граждан. Легализовать деятельность самозанятых планируется с 2019 года.

Кроме того, министерство труда предложило усилить ответственность работодателей за увольнение людей предпенсионного возраста. Станет ли «светлее» рынок труда в результате внедрения законодательных инициатив? Как они скажутся на развитии предпринимательства и почему изменится баланс трудовых ресурсов в ближайшие годы? Об этом рассказал доцент кафедры мировой и региональной экономики ПГНИУ, кандидат экономических наук Дмитрий Губанов.

— Чем вызваны изменения в законодательстве в отношении самозанятых, по вашему мнению? Для чего проводится легализация самозанятости?

— И пенсионная реформа, и легализация самозанятых, и другие меры в области занятости призваны увеличить поступления в госбюджет, в котором в настоящее время есть дефицит средств. Однако администрирование налогов в сфере самозанятости связано с целым рядом проблем. Сравните с налогом на имущество физлиц или подоходным налогом: назначен конкретный администратор сбора либо налог рассчитывается автоматически на конкретный объект недвижимости. Затраты на администрирование этих налогов небольшие. Что касается самозанятых — для того чтобы обложить их налогом, не потребуется ли государству потратить больше средств на администрирование сбора этого налога, чем те, которые планируется получить в результате принятия нового налога? Насколько будет эффективна такая мера — большой вопрос.

— Если сфера самозанятых до сих пор не регулировалась, имеются ли данные, сколько самозанятых в Пермском крае, например? По данным Росстата, в России около 13 миллионов самозанятых, причём в 2017 году занятость в неформальном секторе труда впервые за шесть лет сократилась на 1 миллион человек.

— На самом деле эта цифра оценочна, её каждый может трактовать как хочет. Слишком много проблемных факторов, чтобы объективно оценить число самозанятых. Человек, который после работы подвозит на своём автомобиле пассажира и получает за это сто рублей, — является он самозанятым? Формулировка в поправках к Трудовому кодексу даёт довольно размытое определение: человек, ведущий предпринимательскую деятельность самостоятельно, без образования юридического лица, не нанимающий работников, систематически получающий прибыль, основывая деятельность на личном трудовом участии. Как учесть самозанятых? Ведь человек, который вечером подвёз пару пассажиров и получил за это вознаграждение, может до этого отработать полную смену на предприятии. Поэтому трудно вести какие-либо подсчёты количества самозанятых.

Если говорить лишь о тех, кто основное рабочее время посвящает самозанятости, то их количество тоже непросто подсчитать. Можно обратить внимание на следующий интересный показатель. По данным Пермьстата за 2017-й, в Пермском крае около 76 тысяч человек, не занятых трудовой деятельностью. Численность безработных, зарегистрированных в государственных службах занятости, — около 17 тысяч человек (по данным за июнь 2018 года — 15,6 тысячи человек). Это составляет не более 20 процентов от общего числа незанятых. Возникает вопрос: почему остальные, являясь безработными, не регистрируются в службе занятости? Обратите внимание на интересный факт: средний возраст безработных в регионе составляет 36-37 лет. Согласно экономическим исследованиям, которые изучают зависимость между уровнем оплаты труда и величиной спроса на труд, период между 30 и 38 годами считается наиболее высокодоходным. Получается, в этом возрасте люди должны иметь максимально высокий доход, но данные статистики говорят о том, что они не зарабатывают вообще. Опираясь на эти данные, посчитав разницу, можно вывести примерные оценки и предположить, что около 60 тысяч человек в регионе являются самозанятыми.

— Можно ли говорить о том, что легализация самозанятости направлена на то, чтобы оценить масштаб самозанятости в целом?

— Во-первых, правовая культура в нашей стране пока не достигла того уровня, когда сам факт принятия закона способен изменить поведение граждан. Во-вторых, есть другой важный аспект этой темы, из-за которого я скептически отношусь к идее регулирования самозанятости и ожиданиям властей получить от них дополнительные поступления в бюджет. Абстрагируемся от юридических вопросов и посмотрим на мотивы человека с точки зрения экономики. Как правило, самозанятые работают на конкретном рынке, наценку на свою услугу они могут сделать небольшую. При этом в структуру своих расходов самозанятые включают все те же самые траты, что и остальные граждане. Если поставить человека перед выбором, зарегистрироваться в единой государственной системе, чтобы заплатить налог, или потратить эти деньги на питание, на ребёнка, — ответ, мне кажется, очевиден. Решение будет принято не в пользу налога. Кроме того, обсуждаемая ставка налога для самозанятых в шесть процентов – кажется, что это немного. Но необходимо учитывать, что эти шесть процентов рассчитываются от всей суммы дохода самозанятых. Сравним с налогом на прибыль для бизнеса. Крупные предприятия платят налог с суммы дохода, уменьшенной на величину расходов. Будет ли государство интересоваться расходами самозанятых и учитывать их при начислении налога? Поэтому возникают сомнения, что самозанятые граждане массово пойдут декларировать свои доходы.

— В материалах о поправках к Гражданскому кодексу говорится также об исключении деятельности самозанятых и работодателей — физических лиц из предмета регулирования трудового законодательства. Это попытка дифференциации разных категорий самозанятых? Фрилансеры относятся к самозанятым?

— В настоящее время нет однозначных определений, чем фрилансеры отличаются от самозанятых. По моему мнению, фрилансеры выполняют работу по найму. Такая форма занятости отличается тем, что специалисты работают удалённо, у них сдельная форма оплаты труда. Тем не менее фрилансер работает по найму внештатно и производит продукт или услугу в рамках определённой компании или проекта. Он каждый день ищет нового работодателя и наиболее выгодные для себя условия. Это мгновенный рынок труда. С этой категории занятых государство уже получает налоги в полной мере, поэтому они не относятся к самозанятым гражданам.

— По вашему мнению, облегчённая форма оплаты налога с помощью мобильного приложения повлияет на увеличение числа зарегистрированных самозанятых?

— Это скорее зависит от степени сознательности граждан. Каким бы простым ни был способ оплаты налога, в любом случае это дополнительная нагрузка для самозанятых. Для молодого поколения установить на смартфон мобильное приложение несложно, а вот для людей среднего и старшего возраста это может стать барьером. Особенно если человек пару раз уже столкнулся с тем, что государственные автоматизированные системы иногда зависают на несколько часов. Главный вопрос даже не в способе оплаты налога, а в том, что невозможно проконтролировать доходы и расходы самозанятых. Надеяться на самосознание людей — это хорошо. В таком случае граждане, в свою очередь, должны получать соответствующие качественные государственные услуги.

— Попытки легализации самозанятости, на ваш взгляд, повлияют на сокращение теневого сектора на рынке труда?

— Любой закон — это регулирование не только правовых, но и экономических взаимоотношений. Почему так трудно даётся государству борьба с теневым сектором занятости? Потому что и работодателю, и работнику это экономически выгодно. Любое нововведение должно учитывать мотивацию человека. У людей должен быть стимул регистрироваться и платить налог. Самое странное в этой теме то, что, кроме работодателя и самозанятого, никто не может контролировать объём выручки. Вариантов администрирования налога для самозанятых не предусмотрено. Всё основано на добросовестности граждан и на том, насколько они доверяют государству, а это сложно комментировать. Есть ещё одна причина, почему мне не нравятся изменения в законодательстве в отношении самозанятости. Речь идёт о тех, кто берёт на себя полную ответственность за результаты своей деятельности. Они сами обеспечивают себе рабочие места, рассчитывают на свои силы. Те меры, которые сейчас предпринимает государство в отношении самозанятых, могут привести к тому, что люди будут регистрироваться как безработные, при этом продолжая заниматься своей деятельностью. Им необходимо будет оплачивать пособие по безработице из бюджета, которого на социальные расходы не хватает.

— Проводятся ли в ПГНИУ какие-либо исследования, касающиеся различных форм и видов занятости?

— В сфере самозанятости такие исследования не ведутся. Университетские исследования направлены на проблемы цифровизации и влияние технологий на рынок труда. Это связано с требованиями к качеству образования, которые предъявляются к новым специальностям. Обучение ведётся по старым программам, но нужно учитывать уже сегодня, какими компетенциями должны обладать будущие специалисты.

Одно из актуальных исследований, которое мы провели недавно, касается баланса трудовых ресурсов: какие специальности востребованны, какое предложение есть на рынке труда. Причём спрос нужно прогнозировать на пять-семь лет вперёд. Мы готовим специалистов в этом году и должны предусмотреть ситуацию на рынке труда, когда нынешние первокурсники станут бакалаврами и магистрами. Технологии постепенно начинают вытеснять человеческий трудовой ресурс. Это не хорошо и не плохо. Я вижу больше положительных последствий этих процессов. Цифровизация приводит к повышению производительности труда. Если один человек может производить больше продукции за меньшее количество времени, рано или поздно мы станем работать меньше. По этой же причине, на мой взгляд, не оправданно повышение пенсионного возраста. Благодаря цифровизации рост производительности труда приведёт к тому, что один человек будет выполнять такой же объём работы, сколько сегодня – пятеро сотрудников. Как следствие, сократится рабочий день. Тот же объём валового регионального продукта мы сможем создавать, работая не по восемь часов в день, а по пять. За это время мы будем зарабатывать достаточно, имея больше свободного времени.

— А как будет перераспределяться спрос на профессиональные компетенции?

— Начну с теории. Рынки делятся на две категории: рынки товаров и услуг и рынки ресурсов (факторов производства), одним из видов ресурсов является труд. Принято считать, что рынки ресурсов производны от рынков товаров и услуг. Если растёт спрос на автомобили, то будет расти также спрос на работников, которые собирают машины. В этом смысле спрос является производным. Соответственно, прогнозировать спрос на определённые профессии мы можем опираясь на потребности экономики в будущем. Также нужно учитывать, какие технологии будут развиваться в разных отраслях. Отсюда делаем выводы, какие знания и умения сотрудников будут востребованы компаниями. Очевидно, что основные компетенции будущего связаны с областью информатики, технологий, математики. Однако это не значит, что профессии юристов и экономистов исчезнут. Рутинную работу заменят технологии, но для разработки программ потребуются высококвалифицированные кадры. Для того чтобы smart-контракт автоматически начислял работникам зарплату, необходимо грамотно прописать его код. А для этого экономист должен написать точное техническое задание программисту. Значит, экономисту понадобятся для этого новые компетенции в сфере информационных технологий. Базовые навыки программирования, владения информационными технологиями нужны будут всем, независимо от специальности. Можно сказать, что многие специальности станут мультидисциплинарными.

— Какие ещё тенденции, которые зарождаются сегодня в сфере труда, будут развиваться в ближайшие годы?

— Молодые люди, представители так называемых поколений Y и Z, уже сегодня интегрированы в глобальное пространство посредством Интернета. Процессы сетевизации приводят к развитию фриланса. Начинающие пермские предприниматели, IT-специалисты работают в российских, швейцарских, китайских, итальянских компаниях. И это не значит, что все они уезжают из Перми. В криптоиндустрии сегодня, например, для оплаты труда преград нет. Буквально пару дней назад я читал интервью руководителя Центра блокчейн-компетенций и цифровых трансформаций ВЭБ Владимира Демина. Он говорил о том, что менеджерам зрелого возраста сегодня пока трудно понять, как сотрудник компании может работать, одновременно загорая на пляже или находясь в поезде. Но мир меняется. Вольный график работы вне офиса, свободу перемещения по миру сегодня предпочитают многие специалисты, в том числе наиболее квалифицированные и высокооплачиваемые.

Текст: Мария Трокай
Рисунок: Дмитрий Кононов
Фото: из архива персоны; открытые источники